Он нащупал ключи от машины в кармане своих порванных брюк и открыл переднюю дверь. Ухватившись за руль, Клаус плюхнулся на сиденье, затем протянул руку к противоположной двери и потянул за рычажок на ней.
— Садись! — сказал он Рихарду.
Тот обошел машину, открыл дверь и сел рядом с Клаусом, который уже успел вставить ключ в замок зажигания.
Затарахтел мотор, и машина двинулась.
— Значит, митинг сорван? — с горечью в голосе спросил Рихард.
— Да, — угрюмо ответил Клаус. — Его сорвали социал-демократы и коммунисты. Впредь будем умнее.
Какое-то время оба молчали. Потом Рихард спросил:
— Куда мы едем?
— Отвезу тебя домой. Не забудь, — Клаус взглянул на часы, — через час с небольшим у тебя встреча с Гамильтоном.
"Дался тебе этот Гамильтон!" — чуть не вскрикнул Рихард. Было бы гораздо лучше, если бы Клаус заехал сейчас к нему, ведь у него столько вопросов!
Но Клаус был мрачен и неразговорчив. Рихард понимал, что его друг должен привести себя в порядок, промыть ссадины на лице, переодеться."
— Я позвоню тебе завтра утром, — сказал Клаус, когда машина остановилась у пансионата.
— Спасибо тебе! — взволнованно произнес Рихард, прежде чем выйти из машины. — Спасибо! Теперь я хоть представляю себе, как вы боретесь, какие трудности вам приходится преодолевать. Жаль только, что я сам не принял участие в."
— Всему свое время, — прервал его Клаус. — До завтра!
ГАМИЛЬТОН
…Машина остановилась у многоэтажного серого дома. Шофер снова выскочил из машины, обежал ее и, открыв заднюю дверцу, сказал:
— Мы приехали, герр Альбиг. Я провожу вас.
Он быстрыми шагами направился к высокой застекленной двери. Едва поспевая за ним, Рихард окинул взглядом медные таблички по обе стороны двери. На них было что-то выгравировано по-английски, но у него не было времени остановиться и прочесть надписи.
Шофер по-прежнему шел впереди. Они поднимались по узорной металлической лестнице, устланной красной дорожкой. На площадке второго этажа Рихард увидел две массивные двери. Шофер услужливо распахнул дверь слева. Рихард последовал за ним по широкому коридору. Из комнат, мимо которых они проходили, доносились дробь пишущих машинок и стрекот телетайпов, слышались обрывки телефонных разговоров… Видимо, здесь находилась какая-то редакция. На дверях поблескивали медные таблички с английскими фамилиями, которые, конечно, ничего не говорили Рихарду.
Наконец они подошли к плотно закрытой двери, й Рихард ощутил какое-то странное волнение, когда на табличке, прикрепленной к двери, прочитал надпись: "Арчибальд С. Гамильтон".
Шофер открыл дверь и сказал с порога:
— Герр Альбиг к мистеру Гамильтону.
— Минуточку! — сказала девушка, сидевшая за большим столом. Она встала, шагнула к двери, обитой красной кожей, и скрылась за ней.
Несколько секунд спустя она появилась снова:
— Прошу вас, герр Альбиг, мистер Гамильтон вас ждет.
Она оставила дверь открытой и отошла в сторону. Рихард перешагнул порог…
Он увидел немолодого мужчину, с сединой в висках, в сером твидовом пиджаке, из нагрудного кармана которого выглядывал уголок белого платка. Ему можно было дать и шестьдесят лет, и даже пятьдесят.
Не успел Рихард войти в комнату, как Гамильтон встал из-за стола и сделал несколько шагов ему навстречу. Они остановились посредине комнаты, друг против друга. Гамильтон положил руку на плечо Рихарда и, разжав тонкие губы, сказал: v
— Так вот ты, значит, какой!
Он смерил его взглядом своих, стального цвета, почти не мигающих глаз.
— По фотографии я тебя представлял несколько иначе. Правда, тогда ты был еще маленький… Твой отец прислал мне ее много лет назад…
"О фотографии он мне ничего не говорил", — хотел было сказать Рихард, но вместо этого спросил:
— На каком языке мне говорить с вами, сэр? Английский я знаю, но не очень хорошо.
— А я, как видишь, знаю немецкий, и, по общему мнению, весьма неплохо, — с улыбкой сказал Гамильтон. — Ведь я прожил в Германии в общей сложности лет двадцать пять, если не больше. Первые годы в Нюрнберге, а потом вот здесь, в Мюнхене…
Он произнес слово «Мюнхен» не по-немецки, а по-английски — "Мьюник".
— Что ж, присядем, мой молодой друг, — предложил Гамильтон и, не снимая руки с плеча Рихарда, подвел его к полированному круглому столику, стоявшему в углу кабинета. Он усадил его в кресло около столика, а сам еел в другое, напротив.