Когда читаешь газеты, то многое кажется совершенно непонятным. У него сложилось впечатление, что эти люди в Чехословакии ожидают большого чуда, которое, однако, никогда не появится. Каждое незначительное событие будило в этих кругах надежду, — будь то выступление американского президента с речью против Германии и в защиту Чехословакии, будь то поездка английского премьер-министра в Рим или ухудшение отношений между Италией и Францией. Нужно уяснить себе, что такие натянутые отношения могут только неблагоприятно отразиться на Чехословакии. Если бы напряжение отношений между Италией и Францией могло бы представить собой угрозу, то фюрер немедленно вмешался бы в это.
Франция совсем не опасна для Германии.
Блок между Германией и Италией, к которому присоединились Венгрия и Польша, является непобедимым. Фюрер не может себе представить, что могут чехи извлечь из трений между Францией и Италией. Перед Чехословакией стоит только одна проблема: это сохранение чехословацкой народности. Ему непонятно, когда еще на сегодняшний день в Чехословакии мечтают о какой-то новой чехословацкой границе, выходящей за рамки существующей. Затем фюрер говорит о мощи Германии, о восстановлении хозяйства, о смехотворности блокады, об обеспечении продуктами питания, о могуществе своих союзников. Натянутые отношения между Италией и Францией в действительности доказывают возможность развития тесных отношений между Германией и Италией.
До тех пор пока в Чехословакии не поймут, что судьба Чехословакии переплетена с Германией в материальном, территориальном, экономическом и других отношениях, проблема решена не будет. Было бы безумием думать, что в Праге до сих пор можно делать мировую политику. Чехословакия не может жить одна. В настоящее время она еще получает помощь от иностранных государств, как, например, от Англии и Франции, но максимум через 10 лет она поймет, что без теснейшего контакта с германской экономикой она существовать не может. Имеется только один выход — это тесное сотрудничество с Германией. Чехословакия должна быть связана с Германией во всем, при этом в национальном отношении она должна быть самостоятельна. Всякая аргументация об историческом развитии является чепухой.
Гитлер вспомнил о метком сравнении Бисмарка, когда он в рейхстаге упрекнул либералов, что они хотят столкнуть империю в пропасть, то есть в руки социалистов, а либералы возмутились этим упреком, они были похожи на людей, желавших отправиться в Новавес, но севших в поезд, отправлявшийся в Грюнау. Когда поезд прибыл в Потсдам, они потребовали, чтобы он остановился в Новавесе. Им никак нельзя было объяснить, что это невозможно, так как поезд не идет туда. Вы в Чехословакии также сидели не в том поезде. Вы не хотели ехать в этом направлении, но вы должны были сделать это, так как поезд пошел по другому пути.
То же самое имеет место в армии, которая до сих пор не отвечает современным условиям. Сила, например, голландских и датских армий заключается не в них самих, а в понимании миром абсолютной нейтральности этих государств. Когда началась война, то знали, что нейтралитет для этих стран был крайне серьезным. В Бельгии дело обстояло немного иначе, так как эта страна имела соглашение с французским генеральным штабом, В этом случае Германия была вынуждена предпринять кое-какие шаги. Эти малые государства защищались не их армиями, а доверием, с которым относились к их нейтралитету. Никто не нападает на государство, когда знает, что оно при любых обстоятельствах останется нейтральным.
Кроме того, нападение на такое государство будет только обременительным в военном отношении. Впрочем, если бы Чехословакия представляла для Германии опасность, то 120 000 или 150 000 человек не будут являться военным противовесом: напротив, если отношения Чехословакии с Германией будут построены на полном доверии, то Чехословакии достаточно иметь армию в 10 000 или 20 000 человек. Если он придет к убеждению, что при первом возникшем конфликте в Европе Чехословакия восстанет, то он скажет энергичное «стоп» по чехословацкому вопросу.
Он оценивает страну в ее совокупности спокойно, осторожно и внимательно. Он должен учитывать, что те, кто сегодня в Праге представляют здравый смысл, могут уйти со сцены. Появятся другие чешские государственные деятели, которые будут получать одобрительные письма со всех частей света: от Бенеша, из Америки от Рузвельта, от всех тех, которые проводят за границей травлю против Германии; письма, призывающие к стойкости и указывающие, что в недалеком будущем произойдет перемена. На это он может сказать только одно, что ни одно правительство в мире не пошлет ни одного солдата для спасения Чехословакии.