Риббентроп: Война с Россией уже началась, и я тогда пытался — фюрер был того же мнения — втянуть Японию в войну против России, для того чтобы по возможности быстрее закончить войну с Россией. Таково было содержание телеграммы.
Руденко: Это не только позиция фюрера, но и ваша позиция, как министра иностранных дел в то время?
Риббентроп: Да.
Руденко: Вы подтверждаете, что никогда ничего не слышали о жестокостях, творившихся в концентрационных лагерях?
Риббентроп: Да, это правильно.
Руденко: Во время войны вы как министр иностранных дел знакомились с иностранной печатью, с иностранными газетами. Известно ли было вам, что сообщалось в заграничной прессе?
Риббентроп: Нет, это только в некоторой степени правильно.
Руденко: Известны ли вам были ноты министра иностранных дел Советского Союза Молотова о злодеяниях немецких фашистов на временно оккупированных территориях Советского Союза, об угоне в рабство советских людей, об ограблении?
Риббентроп: Эта нота, мне кажется, дошла до меня по дипломатическим каналам. Я уже не помню точно, но возможно, что это было мне передано через телеграфные агентства. Во всяком случае, я вспоминаю, что тогда (мне кажется, речь шла даже о нескольких нотах, а одну из них я очень хорошо помню) я показал ее фюреру.
Руденко: Меня прежде всего интересовал один основной факт — установить, что вы были осведомлены о нотах министерства иностранных дел Советского Союза.
Скажите, вам известно, что миллионы граждан угонялись в рабство в Германию?
Риббентроп: Нет, об этом я не знаю.
Руденко: А что в Германии эти граждане находились и использовались как рабы — это вам было известно?
Риббентроп: Нет.
Руденко: Я вас прошу ознакомиться с показаниями Нормана Пауля Ферстера. Этот документ представляется под номером СССР-445. Обратите внимание на страницу 3 показаний Ферстера. Там говорится:
«В августе 1941 года я прибыл по указанному адресу в город Берлин и узнал, что я назначен в зондеркоманду СС министерства иностранных дел. Прежде в команде было 80—100 человек, а потом 300—400 человек личного состава. Позднее зондеркоманда была переименована в батальон особого назначения министерства иностранных дел. Бароном фон Кюнстбергом я был принят в помещении, принадлежавшем министерству иностранных дел, где была размещена зондеркоманда. Он мне разъяснил, что зондеркоманда создана по указанию министра иностранных дел Германии фон Риббентропа. По указанию фон Риббентропа, — говорил Кюнстберг, — наша зондеркоманда должна следовать на оккупированные территории с передовыми частями, с таким расчетом, чтобы сохранить культурные ценности (музеи, библиотеки, научно-исследовательские институты, картинные галереи и т.д.) от разгрома и уничтожения немецких солдат, с тем, чтобы затем все эти ценности реквизировать и вывезти в Германию...
...5 августа 1941 г. вечером в присутствии Ницше, Паульзена, Либера, Кралена, Роша... и других фон Кюнстберг показал личный приказ фон Риббентропа основательно прочесывать в России все научные учреждения, институты, библиотеки, дворцы, перетрясти архивы, забирать все, что имеет определенную ценность»...
Вы нашли это место в показаниях?
Риббентроп: Да.
Руденко: Вы знаете, что существовал такой батальон министерства иностранных дел и что по вашему указанию он занимался, как говорилось здесь, в документе, «сохранением культурных ценностей»?
Риббентроп: Так, как написано в этом документе, — это неправильно. Правильным является следующее:
Фон Кюнстберг является человеком, который вместе с некоторыми сотрудниками уже задолго до русской кампании получил поручение (речь шла тогда о Франции) — собирать важные документы, которые могут иметь значение для нас, реквизировать их. Я одновременно хотел бы сказать, что у него было поручение заботиться о том, чтобы здесь не проводилось ненужных разрушений памятников искусства и т.д. Но от меня он не получал задания направлять эти вещи в Германию или грабить их. Я не знаю, каким образом были даны эти показания, во всяком случае, они не соответствуют действительности.
Руденко: Я обращусь к документу — это письмо подсудимого Геринга на имя подсудимого Розенберга, — представленному уже Трибуналу под номером ПС-1985. Я оглашу это письмо подсудимого Геринга, адресованное подсудимому Розенбергу. Он пишет:
«После долгих поисков я особенно приветствовал, когда, наконец, было избрано место для коллекций, хотя я должен указать, что также и другие инстанции ссылаются на полномочия фюрера. Так, в первую очередь это относится к имперскому министру иностранных дел, направившему уже несколько месяцев назад циркуляр во все инстанции, которым он, между прочим, говорит, что ему переданы полномочия на сохранение культурных ценностей в оккупированных областях».