Лямки сорокакилограммовых рюкзаков плотно вдавились в плечи, солнце нещадно палило, тяжёлые туристические ботинки сбивали пыль с едва заметной горной тропы. Они шли друг за другом, размеренным шагом, дыша ровно и спокойно.
К концу первой недели похода они вполне втянулись в ритм, предложенный руководителем группы: уже не так сильно напрягала тяжесть рюкзаков и они могли смотреть не только на ноги впередиидущего, но и любоваться красотой Фанских гор. А посмотреть было на что. Природа Памира резко отличалась от того что они видели год назад на Кавказе. Буйству красок кавказских перевалов здесь противопоставлялась лаконичность и законченность памирских скал и ледников. И потому мальчики Нюша и Вяча, грезившие о Гималаях и Эвересте, здесь на Памире чувствовали себя ближе к своей мечте. Они называли себя «Хиллари» и «Тенцинг» – в честь первопроходцев высочайшей точки планеты. Блондинистый, худощавый Нюша больше походил на новозеландца Эдмунда Хиллари, а темноволосый, спортивного вида Вяча – на шерпа Норгея Тенцинга.
В тот день они повели себя не очень хорошо, и даже, скорее всего, неправильно. Во время подхода к перевалу руководитель явно ошибся в выборе тропы, и в результате группе пришлось возвращаться к месту последний стоянки. Суровые и беспощадные к ошибкам других – авторитет потерявшего тропу руководителя очень пошатнулся, - «Хиллари» и «Тенцинг» бросили своих товарищей, и пошли обратно одни, благо дорогу они хорошо запомнили. Так поступать было нельзя. В группе были и более слабые ребята, и девушки, которым могла бы потребоваться помощь этих двух сильных парней. Горы полны всевозможных опасностей, и даже знакомая, уже раз пройденная тропа, могла преподнести сюрпризы и неприятности. Но Нюша и Вяча ушли от группы. Они, как бы сейчас сказали теперешние их сверстники «тащились» от своей «крутизны», от того, что вот у них всё так легко получается, что они, несмотря на жару, на тяжёлые рюкзаки, на усталость могут идти бодро, не делая привалов. Они шли вдвоём, размеренным шагом, дыша ровно и спокойно…
Даже сейчас, спустя почти год Нюша досконально помнил и саму горную тропу, и редкую растительность, её окружавшую. Плечи снова заныли от тяжести рюкзака, а ступни вспомнили, как сквозь толстую подошву ботинок чувствовались самые маленькие осколки гранитных скал, рассыпанные по тропе. Нюша вздохнул и перевернулся на спину. Он открыл глаза и, увидав яркое солнце, зажмурился: «А всё-таки у нас солнце не такое, как в горах. Там оно белое, а здесь – жёлтое».
- Чего вертишься? – спросил Вяча. Он приподнял голову, а потом резко как пружина сложился, и сел.
- Памир вспомнил, - Нюша посмотрел на друга, прикрывая ладонью глаза. - Не слабо там было!
- Да, не слабо, - Вяча встал и стал стряхивать с себя налипший песок. - Может, искупнёмся?
- Давай, - согласился Нюша, и также без помощи рук резко вскочил. Этот трюк у него получался не так ловко как у Вячи.
Нюша пошёл к воде вслед за своим другом, и в который раз позавидовал его спортивной фигуре. Многолетние занятия плаванием сделали из Вячи настоящего атлета. Нюша тоже любил спорт, но предпочитал больше игровые виды, например футбол, а вот накачивать мускулатуру не любил, да и что греха таить просто ленился. Да и плавать-то по-настоящему его научил тот же Вяча. Всё лето он давал уроки мастерства прямо здесь, на пляже, и, в конце концов, добился, что его друг приобрёл неплохую технику. Вот и теперь они с разбега бросились в воду и уверенно поплыли к заградительным буйкам. Нюша изо всех сил старался не отставать.
Сдав выпускные экзамены, Нюша и Вяча пропадали целыми днями на пляже. До срока подачи документов в институт ещё был целый месяц, и друзья предпочитали пыльным городским квартирам песчаный пляж и спокойную реку. Собственно здесь, на пляже, они и решили, куда пойти учиться. Предпочтений особых не было, но и желания идти служить в армию, не было тоже. Брошюрка со скучным названием «Справочник поступающим в ВУЗы» была зачитана до дыр.
- Ну, медицинский и педагогический пропускаем сразу.
- Конечно!
- А в университет?
- Чтобы потом так же в школу учителем?
- А в политех?
- И чего?
- Слушай, а может в «водный»?
- А это что за институт?
- Инженеров водного транспорта.
- Да уж, всю жизнь мечтал стать инженером!
- А в «загранку» сходить не хочешь?
- А как там конкурс?
- Вот, на мехфаке вроде бы нормальный.
- И кем мы будем?
- Судовыми механиками!
- Ну, давай попробуем.
- Давай.
Вот так, или примерно так они вели ленивые разговоры, развалясь на мягком речном песке и жарясь под лучами неимоверно жаркого июльского солнца. Школьная жизнь кончилась, и Хиллари с Тенцингом предстояло штурмовать вершины взрослой жизни. Горы и перевалы остались там, в прошлом.
А ещё они любили обсуждать прочитанные книги. Мать Вячи работала в оптике, и часто получала в качестве подарков за оказанную помощь в приобретении дефицитных оправ и линз хорошие книги, которых просто не было на прилавках книжных магазинов. Попавшие таким образом в руки друзей романы Ремарка, Хейли, Хемингуэя, Ирвина Шоу были прочитаны обоими по нескольку раз. Заграничные авторы воспевали мужскую дружбу, любовь к женщине – двое школьников верили им, и старались быть похожими на героев романов. А кто ещё мог научить дружбе и любви к женщине двух мальчиков растущих без отцов? Кто как не герои романов Ремарка и Хемингуэя. Особенно им нравились ремарковские «Три товарища». Причём если Нюша представлял себя романтиком Робертом Локампом, то Вяча – реалистом и мастером на все руки Отто Кестнером. Романтик Нюша действительно в то послешкольное лето был влюблён в одноклассницу, первую красавицу школы. Но его пассия мало чем походила на Патрицию Хольман, подругу главного героя романа Ремарка. Девочка Маша была кокеткой и правильной комсомолкой с отменным здоровьем. Дальше неумелых поцелуев в подворотне Машиного дома у Нюши с ней дело не заходило. А вот практичный Вяча к тому времени уже решил проблему девственности. Кстати с лучшей подругой Маши и решил.
Ну, да ладно. В то лето «девочки» отошли на второй план, нужно было решать, что делать в этой жизни дальше: банальный вопрос «куда пойти учиться?». А «учиться» - это означало избежать Афгана. Там уже два года советские мальчишки исполняли кем-то придуманный интернациональный долг, уже два года многие из них возвращались домой не в парадной форме, но в цинковых гробах. Про саму войну, про погибших на ней говорили на кухнях в квартирах советских семей тихо и с дрожью в голосе. Повестка на сборный пункт военкомата приводила матерей бывших школьников, а теперь новобранцев, в состояние лёгкого умопомрачения. В те годы служба в армии было делом обязательным и само собой разумеющимся, «косящих» от исполнения священного долга были единицы, и их не уважали. Но вот легальными способами избежать «сапогов» не брезговал никто, и поступление в ВУЗ было одним из этих способов. Самое смешное, но о том, что поступив в водный институт, они только оттянут знакомство с портянками и перловой кашей на пять лет, Нюша и Вяча узнают только когда принесут документы в приёмную комиссию. Да, да, после обучения в этом институте также призывали на службу, только на меньший срок. Но это было бы ещё – как им тогда покажется, – ой, как далеко! Целых пять лет учёбы впереди. Кто ж в молодости загадывает вперёд на целых пять лет?!
А пока Нюша и Вяча купались и жарились на солнце на городском пляже. Выбор, худо-бедно, был сделан, оставалось только поступить и начать учиться. Позади нудные школьные учителя с их в общей массе ненужными предметами и обязательными домашними заданиями, порядком надоевшие за десять лет одноклассники и изученные досконально закоулки школьного двора. Впереди студенческая вольница, новые знакомые и новые правила игры. Впереди была взрослая жизнь. Кто в 17 жалеет о закончившихся школьных годах, и кто в 47 не вспоминает о них с грустью.
Удержаться за размашисто плывшим Вячей Нюше было не под силу, и он вскоре повернул обратно. Он перешёл с кроля на брасс, и тяжело отфыркиваясь, медленно поплыл к берегу. Яркое, но всё же совсем непохожее на среднеазиатское, солнце напекало голову, торчащую из воды. Выйдя на берег, Нюша не сразу нашёл их место, несмотря на рабочий день народа на пляже было много. Он лёг на спину, закрыл глаза, и вскоре мысли опять унеслись на горную памирскую тропу.