Поддельный тэй – я больше не считала это сочетание букв именем, по крайней мере для него – сел на стул напротив меня, поправил ворот, прокашлялся, еще раз подмигнул и нажал на знак империи в центре пластины, лежащей перед ним.
– Ваши имя и статус.
– Серафима, габбер, – отозвалась я.
– Опишите подробно день контакта с представителем империи.
Во, придурок. Ну, слов нет. То есть, слова-то я найду, но его полчаса накрылись…
– Утром я встала, пробежалась вокруг дома. Повздорила с женой брата – и эта лярва угробила мамину бегонию, чтобы мне отомстить. Ну, я была просто в шоке. Чайник вроде не выключила даже… Оделась. Спустилась к машине.
Генерал приуныл. Сам спросил, зараза. Я ему не вру. Только мой Тэй не спрашивал бы, у нас уговор: пока я не куплю ему «черную звезду», он не задаст вопросов… Тем более всерьез.
– Перейдем к вашему появлению в габе. К нашей встрече.
– Нашей? Да я вас первый раз вижу.
– Препарат введен? – уточнил тэй, отвернувшись от меня к двери. – Так… Вы утверждаете, что со мной не общались в день прибытия?
– Нет.
– Способ идентификации можете обосновать?
– Женская интуиция.
– Не принимается.
– Да что я, чмо от человека не отличу?
Его перекосило на долю мгновения. Слова не расшифровал, но смысл уловил. И взбесился. Как их там нанимают, таких слабонервных, на высокие должности? Белеет, блин, как парус одинокий, всею мордой.
– Приведите логичное обоснование.
– Я вижу разницу. Вижу – и все тут, какие обоснования?
Он замер, задумался. Быстро повозил пальцами по пластине. Передо мной повисли в воздухе пять объемных тэев, крутящихся в одну сторону и пристально зырящих в пустоту.
– Идентифицируйте.
– Только в живую.
– Эмпатия, – заподозрил он. – Вас притягивают какие-то особенности, не стертые из примитивно-личностного? Глаза, губы, – он провел по форме от подбородка и до ремня, перебирая пальцами и намекая без слов на то, что ниже пряжки. – Параметры сложения?
– Вас мне вовсе не хочется кастрировать тупым ножом, – честно и смущенно моргая, шепотом сообщила я, стараясь промолчать про глаза и бездонность, а вдруг оно важно? – Простите.
Он резко убрал руку и, если я хоть что понимаю в эмоциях, возмечтал меня удавить, медленно и со вкусом. Судя по всему, отношения с имперцами всегда грозят острыми переживаниями.
– Хочу вас поставить в известность, что речь идет об измене, – тихо и строго сказал тэй, не передумавший меня убивать. – Это дает мне право продлить допрос. Это дает мне право прибегнуть к крайним мерам. И я не вижу причин не использовать полномочия.
– Я не изменяла никому.
– Речь идет о тэе Альге, – продолжил этот засранец. – Мы имеем основания полагать, что он исполнял внешние указания. Возможно, переданные вами. Прямо спрашиваю: что вы говорили ему в «Зарослях сафы»?
– Имя. Что у меня нет денег, – задумалась я. – Что мать его не Тереза – ну, это идиома. Про идиомы вы сечете? Вот. Что он мне врет. Что я хочу уйти.
– Не то, – поморщился тэй. – Что вы говорили во время облета габа на катере?
– Ничего. Он мне сказал, что я выбрана в габберы как клинический неудачник, и мое дело – ничего не делать и не мешать умным дядям. Я злилась. Я, блин, с тех пор постоянно злилась.
– Мудрое замечание, даже для предателя, – порадовался тэй. – Причина посещения закрытого причала? Вы знаете, что «Стрелы» не предназначены для осмотра сотрудниками сторонних служб безопасности?
– Не знаю. Прочту инструкцию, проверю. Он просил. Он так хорошо сказал – пожалуйста, – я мечтательно улыбнулась.
Было очень страшно, и все хуже с каждым словом. Мне-то что, я дома. У меня за спиной петух двуглавый и тот минотавр тоже, наверное. Меня вытащат отсюда. А вот мой Тэй, кажется, влип. А вдруг я виновата? Понять бы – чем? Ну что я такого сделала, как его подставила?
– Как вы смогли связаться с означенным тэем Альгом позже?
– Не знаю. Я хотела с ним поговорить, у меня были сведения. Наверное, он составил какое-то правило, чтобы если я заверещу, расслышать.
– Почему вы пожелали осмотреть сейф?
– Любопытство. Подозрение. Я думала, Тэй пират, – смешок оказался похож на кашель. – Он шикарно смотрелся бы на бригантине. Ну – веселый роджер, трубка в зубах, попугай на плече. И куча сокровищ в трюме.
– Поясните, как вы можете говорить откровенную бессодержательную глупость под уколом?
– Я говорю то, что думала тогда. Я ровно это думала. Ну, еще много всякого. Что я габбер, я его поймаю и привяжу к мачте. И такое начнется, я с него буду срезать пуговки, а потом…