— Нашей? Да я вас первый раз вижу.
— Препарат введен? — уточнил тэй, отвернувшись от меня к двери. — Так… Вы утверждаете, что со мной не общались в день прибытия?
— Нет.
— Способ идентификации можете обосновать?
— Женская интуиция.
— Не принимается.
— Да что я, чмо от человека не отличу?
Его перекосило на долю мгновения. Слова не расшифровал, но смысл уловил. И взбесился. Как их там нанимают, таких слабонервных, на высокие должности? Белеет, блин, как парус одинокий, всею мордой.
— Приведите логичное обоснование.
— Я вижу разницу. Вижу — и все тут, какие обоснования?
Он замер, задумался. Быстро повозил пальцами по пластине. Передо мной повисли в воздухе пять объемных тэев, крутящихся в одну сторону и пристально зырящих в пустоту.
— Идентифицируйте.
— Только в живую.
— Эмпатия, — заподозрил он. — Вас притягивают какие-то особенности, не стертые из примитивно-личностного? Глаза, губы, — он провел по форме от подбородка и до ремня, перебирая пальцами и намекая без слов на то, что ниже пряжки. — Параметры сложения?
— Вас мне вовсе не хочется кастрировать тупым ножом, — честно и смущенно моргая, шепотом сообщила я, стараясь промолчать про глаза и бездонность, а вдруг оно важно? — Простите.
Он резко убрал руку и, если я хоть что понимаю в эмоциях, возмечтал меня удавить, медленно и со вкусом. Судя по всему, отношения с имперцами всегда грозят острыми переживаниями.
— Хочу вас поставить в известность, что речь идет об измене, — тихо и строго сказал тэй, не передумавший меня убивать. — Это дает мне право продлить допрос. Это дает мне право прибегнуть к крайним мерам. И я не вижу причин не использовать полномочия.
— Я не изменяла никому.
— Речь идет о тэе Альге, — продолжил этот засранец. — Мы имеем основания полагать, что он исполнял внешние указания. Возможно, переданные вами. Прямо спрашиваю: что вы говорили ему в «Зарослях сафы»?
— Имя. Что у меня нет денег, — задумалась я. — Что мать его не Тереза — ну, это идиома. Про идиомы вы сечете? Вот. Что он мне врет. Что я хочу уйти.
— Не то, — поморщился тэй. — Что вы говорили во время облета габа на катере?
— Ничего. Он мне сказал, что я выбрана в габберы как клинический неудачник, и мое дело — ничего не делать и не мешать умным дядям. Я злилась. Я, блин, с тех пор постоянно злилась.
— Мудрое замечание, даже для предателя, — порадовался тэй. — Причина посещения закрытого причала? Вы знаете, что «Стрелы» не предназначены для осмотра сотрудниками сторонних служб безопасности?
— Не знаю. Прочту инструкцию, проверю. Он просил. Он так хорошо сказал — пожалуйста, — я мечтательно улыбнулась.
Было очень страшно, и все хуже с каждым словом. Мне-то что, я дома. У меня за спиной петух двуглавый и тот минотавр тоже, наверное. Меня вытащат отсюда. А вот мой Тэй, кажется, влип. А вдруг я виновата? Понять бы — чем? Ну что я такого сделала, как его подставила?
— Как вы смогли связаться с означенным тэем Альгом позже?
— Не знаю. Я хотела с ним поговорить, у меня были сведения. Наверное, он составил какое-то правило, чтобы если я заверещу, расслышать.
— Почему вы пожелали осмотреть сейф?
— Любопытство. Подозрение. Я думала, Тэй пират, — смешок оказался похож на кашель. — Он шикарно смотрелся бы на бригантине. Ну — весёлый роджер, трубка в зубах, попугай на плече. И куча сокровищ в трюме.
— Поясните, как вы можете говорить откровенную бессодержательную глупость под уколом?
— Я говорю то, что думала тогда. Я ровно это думала. Ну, еще много всякого. Что я габбер, я его поймаю и привяжу к мачте. И такое начнется, я с него буду срезать пуговки, а потом…
— Достаточно. — Вероятно, в империи секса нет. Потому что этот единообразный со всеми сослуживцами тэй побагровел до того, как я намекнула на непристойное. — Ваш интеллект?
— Тридцать один.
Генерала перекосило так, что я невольно порадовалась. Он вдруг осознал, что беседа со столом или маньячески-услужливым креслом была бы меньшим позором, чем общение с обитательницей дикарского мира.
— Их раса признана разумной? — спросил он, снова глядя в сторону.
— Зафиксирован выход из атмосферы, — тихо сообщили извне.
Пальцы тэя забарабанили по пластинке. Он сделался сер и сосредоточен. Он думал, чем можно понять дерево, которое много тупее всех местных, ограничивающих сектора и, кстати, имеющих суммарный интеллект корневой системы до полутора тысяч единиц.
— Почему вы передали сведения, важные в розыске содержимого сейфа, предателю Альгу, а не обратились в инспекцию габ-центра?