— Иди, открой. Если это правда то, чего ты хочешь.
Надин хочет. Она хочет бороться. Поэтому идет к двери. За ней стоит боблин.
— Газета, — бурчит мелкий, и Надин почему-то знает, что его зовут Кузнецовым. — В следующий раз надеюсь на чаевые.
Девчонка принимает свернутую в трубу бумагу. Боблин неуклюже спускается по слишком высоким ступенькам. А Надин смотрит на портет, изображенный на главной странице.
Детектив, спасший Освобождение.
На фотографии — фигура сильной, крутой девушки. Она стоит боком к смотрящему, схватившись за собственный бицепс. На плече заметна татуировка: «О-3-18». Губы растянуты в победоносном оскале. Видна кобура, из которой торчит массивная рукоять револьвера. «Я Шайль!» — гласит первая строчка.
— Ты Шайль, — шепчет Мэйсер на ухо.
Надин роняет газету на пол. Чувствует, как боль нарастает, электрическим импульсом проносится по спине, зажигая мышцы. Мышцы, но не худого, изможденного тела — а здорового, сильного. Глаза перестают видеть, уши слышат лишь чей-то крик. Далекий, но приближающийся. Нарастающий. Он заставляет вспомнить кое-что очень важное.
***
Пистолет нацелен на Надин. Малявка кричит. Мимолетное мгновение — затвор отходит назад, выстреливая гильзу. Пуля ударяется в стену. Волколюд удивлен.
Шайль прыгнула слишком быстро, чтобы ее можно было остановить. Сила сорока килограммов собирается на кончиках клыков, которые вгрызаются в чужую плоть. Волколюд не успевает ничего сделать — шмат его глотки отбирают навсегда, вместе с ним забирая шансы на жизнь.
Девушка рвет. Ее не остановить, она жива и она защищает. Кровь хлещет из разгрызенного горла, стекает по лицу и шее Шайль. Она седлает волколюда и наносит сильный удар в висок. Костяшки бьют снова и снова. Сила. Триумф. Превосходство.
Ванёк не сопротивляется. Он умирает под градом ударов, чувствуя удивительное бессилие перед разъяренной фурией. Обезумевшая девушка хохочет, запускает пальцы в рваную рану на глотке. Хватается. С утробным рыком тянет на себя и вверх. Поднимается. Ярко-красные кроссовки упираются в мертвое тело. Голова с чавканьем отрывается от плечей. Позвоночник, окутанный нитями нервов, выходит.
— Я! — рычит Шайль. — Здесь! Хищник!
Трофей летит в мужчину. Детектив выхватывает пистолет из ослабевших пальцев волколюда и вскакивает на столешницу. Направляет ствол на мишень.
— Говори.
Мужчина теряет сознание, превращаясь в размякший мешок потрохов. Испражняющихся.
Надин стоит в стороне. На коленях. Упираясь ладонями в пол. Ее глаза полны слез. Лицо перекошено в ужасе, удивлении… страдании.
Шайль жива? Шайль жива. Пуля прошила верхнюю часть черепа, лишь оцарапав мозг. Впопыхах такую деталь сложно подметить. А в драке с волколюдами это важно.
Детектив вздыхает, опускает пистолет. Спрыгивает на пол, пошатываясь, бредет к трупу. Падает на колени и вгрызается. Надин не мешает. Надин не в силах.
***
— Всю прическу испоганил, засранец, — жалуется Шайль, даже без зеркала зная, что на голове сейчас бардак.
Надин молча прижимается к защитнице. Тискает ее, утыкаясь мокрой от слез щекой.
— Ты чего, малая? — детектив недоуменно гладит подругу по голове. — Ты чего расклеилась?
— Я думала, ты все…
— С луны свалилась? У нас работы еще куча. Освобождение гниет. Если я сдохну, кто разгребет все это дерьмо?
— Ты лучшая, Шайль, — Надин поднимает заплаканные глаза, из которых брызжет новая порция слез. — Как ты можешь быть такой крутой?
— Лакричные палочки творят чудеса, — отшучивается детектив.
Или не отшучивается? Из кармана куртки показывается бумажный сверток. В котором… сладость. Во имя нечестивых боблинов, Шайль и правда успела прихватить с собой порцию сахара?
— Будешь, малышка?
— Буду! — истерично всхлипывает Надин и разворачивает бумагу, доставая оттуда вкусняшку.
Ее острые клычки не оставляют угощению ни единого шанса. Шайль с улыбкой проверяет остаток патронов в пистолете. Обыскивает мертвого, поеденного волколюда и достает из кармана его штанов еще пару магазинов. Такого боезапаса хватит, чтобы решить все проблемы в О-1, с которыми девушки могут столкнуться. Пятьдесят восемь выстрелов из пистолета — да кто от такого откажется? Точно не детектив.
Глава 16: День 8
«Соловей» лежит на столе. Пистолет назван не просто так: его «трель» способна тронуть почти любое сердце. Или иной орган, смотря куда нацелиться. Двадцать патронов в магазине, при достаточно небольшом размере оружия, делают из «Соловья» компактную машинку для расстрела врагов.
Шайль задумчиво щелкает рычажком переключения режима огня. Туда-сюда. Отчасти ей повезло, что Ванёк предпочитал стрелять одиночными. Отчасти… отчасти нет никакого удовольствия в полученной ране. Лучше бы умерла от очереди в голову.
— Можно аккуратнее? — шипит детектив, кривясь и убирая руку от пистолета.
— Прости, но я тебе не врач! — Надин раздражена, но начатое бросить не может: игла должна закончить свой путь.
Зашивать голову — не самое легкое занятие для пацифиста. Но девчонка не сдается. Ловкость пальцев и наставления Шайль кое-как помогают перебороть нервозность.
— Выглядит ужасно.
— Еще бы, — фыркает детектив. — Не переживай, скоро зарастет.
— Тогда зачем зашивать?
— Потому что я не хочу ходить с раскроенной головой. Давай… Ты сможешь. Ты ведь умница.
Надин не считает себя ею, но старается. Шайль внимательно смотрит на привязанного к стулу мужчину. Воняет, уродец.
— Готово, — девчонка выдыхает, с тихим щелчком ножниц перерезая нить.
— Ты лучшая, — Шайль поднимается, мимолетом чмокает подругу в щеку и засовывает «Соловья» за пояс. — Еще одна задачка: приведи придурка в чувство.
— Что-о?!..
Детектив на ходу разводит руками, направляясь в неизвестную сторону.
— Я умоюсь и вернусь!
***
— Для чего нужен этот препарат?
Шайль курит, опирается на стол, неторопливо притоптывает.
— Кто его делает?
Шайль ходит из стороны в сторону, потирая разбитые костяшки.
— Что это значит?!
Шайль прислоняет ствол «Соловья» к виску, игнорируя и без того напуганное лицо.
— Ладно. Кто теперь заказчик?
Шайль задумчиво кивает, закуривает еще одну сигарету.
— Как это можно отследить?
Шайль с тяжелым вздохом закрывает за собой дверь. Надин подскакивает со стула, торопливо приближаясь.
— Что-то сказал?
— Много всего. Но ничего, что было бы полезно. Пойдем на улицу. Здесь воняет.
На ходу девчонка спрашивает. Шайль отвечает коротко, размышляя о другом: выстрелы из квартиры ведь никто не мог слышать? Вряд ли у здешних особняков такие же тонкие стены, как в О-3 или О-2. Богатство требует тишины и приватности.
Пустая улица перед домом подсказывает, что никто из соседей действительно ничего не услышал: полицию не видно. Это логично, иначе бы у Шайль не было времени на допрос.
Надин поднимается на цыпочки, чтобы осмотреть рану.
— Почти зажила…
Шайль раздраженно хватает девчонку за плечо.
— Мне нужно, чтобы ты переждала где-то в безопасном месте.
— В смысле?
— Я иду к мэру.
— Прямо сейчас? Ты вся в крови… — Надин выглядит не столько удивленной, сколько растерянной.
Шайль морщится, мотает головой.
— Время терять нельзя. Просто пережди где-то, не привлекай внимания. Может, выпей кофе. Развлекись как-то тихо, короче, — детектив достает из кармана рубли и впихивает их в ладошку Надин.
— Я хочу с тобой!