Совински продолжил писать. Бумаги, разложенные по столу, касались самых разных вещей. Некоторые требовали «слепые подписи», некоторые — детального ознакомления. А некоторые мэру нужно было исписывать от и до. Сейчас мужчина заполнял.
Говоря откровенно, Совински слишком умен для должности мэра. Он знает, что мог бы вполне неплохо справляться с ролью одного из членов совета Всемирья. Но что-то, как всегда, пошло не так.
Даже по данным тестирования Совински — гений. Его мозг способен одновременно анализировать несколько разных вещей. Его усидчивость почти неподражаема. Рациональный подход находится в идеальном балансе с живым воображением. Мэр — человек, который способен руководить любым процессом, принимать самые сложные решения и находить выход даже в комнате без дверей и окон. Но он сидит здесь, в кресле мэра Освобождения. Пока человек, который и в подметки не годится Совински, ютится в столице Всемирья.
Несправедливость? Нет. Совински никогда бы так не сказал. Он склонен считать, что это — результат недостаточно хорошо просчитанного уравнения. Мэр ошибся, и он даже догадывается, в чем именно. Поэтому все сложилось не лучшим образом. Ему приходится работать на износ в городе, который не сможет окупить подобные вложения. Лучшие годы Совински уже отдал. Впереди только постоянные дозы витаминов и лекарств, чтобы мозги продержались еще хоть десяток лет. Потом наступит выгорание, а вместе с ним и конец «карьеры» в политике.
В конце концов, мэр стал заложником собственного перфекционизма. Он мог бы позволить Освобождению сгнить, но это было бы бессмысленным прожиганием таланта. Совински не сможет подняться выше, его не пустят. Поэтому, удовлетворившись местом в ратуше одного из самых проблемных городов Всемирья, Совински работает. Как идеально отлаженные часы, лежащие в кармане нищего воришки. Слишком шикарно, но выбора нет. Мужчина не может прекратить свою работу просто из-за того, что оказался не в том месте.
Поэтому… Да. Он делает то, что может. Получается неплохо. К сожалению, волколюды — слишком поганая раса, чтобы сделать из Освобождения нечто прекрасное. Но О-1… это гордость мэра. Тут все работает как надо. Потому что нет зверья, а, значит, и проблем.
Когда дверь распахнулась, мэр уже закончил заполнять документ. Он сидел, сложив руки на груди и глядя на песочные часы. Одни из семи выставленных в ряд на столе.
— Здравствуй, Шайль, — здоровается Совински, протягивая руку и переворачивая часы.
Песок начал сыпаться.
— Вот теперь я верю, что это мэр. Вали отсюда.
Детектив грубым толчком выпихивает Мираль и закрывает за собой дверь. Совински поднимает взгляд и слабо улыбается:
— Сразу говорю — если ты наставишь на меня пистолет, я замолчу.
— Чего? — Шайль удивленно смотрит сначала на мэра, потом на «Соловья» в руке. — А, нет. Не буду. Я даже с предохранителя не сняла.
Пистолет прячется за пояс штанов.
— У нас один оборот часов, — Совински стучит пальцем по деревянной дощечке. — Это одна пятая доли, если быть точным.
— Отлично, — Шайль кивает, приближаясь к столу. — Больше не понадобится.
— Тогда приступим. Кто будет говорить первым? — Совински расслабляется в кресле, наслаждаясь подвернувшейся возможностью отдохнуть.
— Давайте я, — предлагает детектив, усаживаясь на стул и вынимая сигарету. — Вы не против?
— Кури. Я бросил пару лет назад. Для здоровья вредно.
— Ха. Я все никак не брошу. В городе воняет.
Зажигалка с щелчком подпаляет сигарету. Шайль делает затяжку и выдыхает в сторону. Хмурится. Совински ждет слов. Его лицо, постаревшее раньше времени, не выражает ничего, кроме вежливой полуулыбки. Взгляд совершенно спокоен. Шайль это нравится в каком-то смысле. Она устала от сложных собеседников.
— Я пришла прояснить ситуацию. Я детектив…
— Знаю, — перебивает мэр. — Вкратце — ты детектив из агентства «Заря», которое сейчас расформировано. Ты занималась расследованием убийства фармацевта, закрыла дело, повесив преступление на родную сестру убитого. Та дала признание. Но ты продолжила расследовать.
— Угу, — Шайль не удивляется осведомленности мэра.
Скорее, ей это тоже нравится. Она слушает дальше, курит и изучает текущую струйку песка.
— И расследование привело тебя в О-1, ко мне. Ты пришла сюда с некой Надин, про нее я много не знаю. Вы тут успели натворить бед, и теперь ты у меня в кабинете. Теперь можешь заполнить пробелы в моем рассказе.
— Я выяснила немного про препарат, которым прикончили половину города.
— Чуть больше трети, — поправляет Совински.
— И я пришла, чтобы передать слова лидера одной из общин.
— Тут можешь подробнее. Я знаю, что О-1 собираются штурмовать. Какие еще новости?
— Не все волколюды хотят войны, — Шайль небрежно стряхивает пепел на ковер. — Община «ВолкоЛЮДЫ» хочет договориться с вами.
— О чем? — мэр утомленно потирает виски. — Говори быстрее, я не могу терять много времени.
Шайль хмурится, пытаясь сформулировать так, чтобы не быть перебитой в начале.
— Если члены общины ударят в спину тех, кто штурмует О-1, вы разделите власть с лидером?
Совински выдыхает. Два раза стучит пальцами о столешницу.
— Расскажи про лидера.
— Мелкий пацан — Гэни. Им можно манипулировать. Он пацифист, — Шайль пожимает плечами.
— Тогда почему? — Совински хмурится. — Ты ведь понимаешь, что пацан не будет на одном уровне со мной? Просто не вытянет. Это невыгодное для вас предложение. В чем подвох?
— «Подвох»?
— Да. Говори прямо, иначе у нас диалог не сложится.
— Подвох только в том, что брат у этого пацана постарше. Скорее всего, именно он настоящий лидер, вот только подробностей я не знаю.
— Ты пришла неподготовленной, — недовольно замечает мэр. — Это несерьезно.
— Я детектив, а не политик. Меня не интересуют такие мелочи.
— Хорошо. Допустим. Почему община решила предать других волколюдов?
— Потому что они пацифисты. Такие, какими могут быть зверолюды. Они за мир и любовь, но это не мешает им прибивать к столбам тех, кто нарушает правила.
— Я знаю их принципы. Я не понимаю, в чем для вас всех выгода.
— Объясните, — просит Шайль, выдыхая дым в сторону собеседника.
— Сейчас Освобождение переживает сложный момент, — мэр тянется к стакану воды, чтобы сделать глоток. — В О-2 полно тварей, которых нужно устранить. Волколюды из О-3 хотят захватить власть. Они не смогут, это понятно. Я уже запросил поддержку армии, через пару дней в городе будет то, что политики называют прецедентом. У Всемирья начнутся большие проблемы с миром зверей, когда те узнают, что в Освобождении выкосили маленькую армию волколюдов. Может быть, это будет началом новой войны. Может быть, будут пересмотрены все договоренности между Всемирьем и зверолюдами. В любом случае, ситуация сильно поменяется. Это удобно вам, почему вы предлагаете замять происходящее? Есть какой-то подвох, и я хочу его услышать.
— Потому что это предлагает не община, а я, — уточняет Шайль. — Я надавила на Гэни и подтолкнула его к тому, чтобы он пошел на соглашение с вами. Ему интересно управлять городом наравне с людьми. Гэни сумасшедший, он даже не совсем волколюд. Просто тупой щенок, который не понимает, куда дует ветер. Пацифист.
— А тебе это зачем?
— Я хочу работать детективом. В Освобождении. Я не хочу уезжать и не хочу, чтобы зверолюды выбрались во Всемирье.
Совински по-доброму усмехнулся.
— Понимаю. У безмордых сложно с сородичами. Я готов дать тебе ответ, но сначала дослушаю. Что-то еще скажешь?
— Да. Я узнала подробности о препарате «Зверь».