Он начинает чувствовать, когда лезвие врезается в другое плечо. Тогда Гириом понимает, что это реальность. В этой реальности его хватают за волосы и тащат прочь из царства шума, долой с поля боя, на котором идея побеждает безыдейность…
Дверь захлопывается, оставляя музыкальную какофонию вдалеке. Гириом непонимающе моргает. Он все еще не-слышит что-то, но это отголоски. Иллюзорный шум.
Шайль сидит перед ним, протягивая кусок красного и притягательного… Ее губы беззвучно говорят: «Жри». Гириом мотает головой. Его хватают за челюсть и впихивают пищу в рот. Волколюд глотает, почти не жуя. Снова и снова. Он видит, как ест Шайль, и ест вместе с ней.
Песок времени тек довольно долго, прежде чем уши волколюдов восстановились. За дверью все еще слышался шум кристаллов, который уже не мог мешать разговору. Раны Гириома зажили, но тесак по-прежнему оставался в руках Шайль.
— Откуда у вас столько музыки? — спрашивает детектив с полным безразличием. — Это все и за год не продать.
— Ребята натаскали из О-2, — отрешенно отвечает Гириом. — Продали бы потом.
— Херьня.
— Мотивация, Шайль. В ней все дело. Без нее ты просто кусок мяса на зубах этого мира.
Детектив качает головой. Поднимается, перехватывая рукоять тесака.
— Ничего не говори об этом, Гириом. Я устала от всего.
— Да? И что ты будешь делать с этой усталостью?
Волколюд чувствует себя уверенно, смотрит на Шайль почти издеваясь… почти.
— Прогоню ее отдыхом. Потом.
— Почему ты не убила меня там?
— Захотела услышать твой голос напоследок. А почему ты не убил меня без фарса с музыкой?
— Хотел полюбоваться тобой напоследок, — криво усмехается парень. — Как-то херово все вышло.
— Ага, херово… Хочешь покурить?
— Давай.
Пачка сигарет щелкает. Две «Забастовки» вылетают наружу. Шайль дает прикурить расслабленному Гириому и закуривает сама. Морщится, выдыхая дым. Смотрит на волколюда.
— Хойк правда мертв?
— Помнишь, мы проснулись, и я сказал, что он прикрыл лавочку? Вот еще чуть раньше я ему открутил голову. Иначе бы этот хрыч до сих пор торговал.
— Круто, — разочарованно отзывается Шайль. — А я мэра повидала.
— Да? — Гириом стряхивает пепел и поднимает взгляд. — И что?
— Ничего. Волколюды теперь тоже будут управлять Освобождением.
— Что?.. — парень застывает, а взгляд его скользит по лицу Шайль. — Ты шутишь?
— Не-а. Я договорилась. Штурм не удастся, а лидер «ВолкоЛЮДОВ» сядет в ратуше с мэром.
Гириом молчит. Потерянно смотрит в сторону, на один из трупов, лежавших неподалеку.
— Это фиктивно, — отзывается парень. — Нас опять наебут. Людям нельзя верить.
— Неважно. Начало чему-то уже положено, — Шайль бросает окурок на пол и топчет его подошвой. — Мы оба постарались. Просто с разных сторон баррикады. Ответь на последний вопрос: кто убил Бибика?
— Я. Как раз когда Хойк раскололся и рассказал все, что знал, — парень говорит уверенно, сминая фильтр докуренной сигареты. Усмехается. — Теперь кто-то умрет?
— Соображаешь, красавчик. Прощай.
Шайль поднимает руку с тесаком. Гириом скалится. «Нужно обратиться», — думает про себя. У него много практики, он успеет… оттолкнуться от стены, защитить голову…
Лезвие разрезает оскал волка, дернувшегося в предсказуемом направлении. Шайль вздыхает. Отпускает рукоять. Засовывает руки в карманы куртки. Отрешенно глядит на подергивающийся труп. Это было одно из самых быстрых обращений, которые детектив видела за всю жизнь. У Гириома явно был талант.
Но его сгубила Идея. Чувства. Мотивация. Все это заставляет доказывать что-то себе и миру. Гириом хотел подчеркнуть свою решимость, и это привело его к гибели.
В какой-то мере детектив рада, что у нее нет особых амбиций. Это привело бы к глупой смерти. Как у Гириома. Или у Мэйсера, который был уверен, что преступников надо наказывать, а не убивать.
— Да и плевать, — бормочет Шайль, бросая несчастный взгляд на дверь.
За ней остался револьвер. Единственная мотивация зайти внутрь. К счастью, детектив помнит, в какую сторону отлетел любимый «Левиафан М-3»…
***
«Собачка, гав!»
Шайль выжила. Она вернулась домой вся в крови, оставив позади раскрытое дело. Бибика убил Гириом: крутойпреступник из соседней квартиры. Он же попробовал развернуть историю Освобождения и Всемирья.
Шайль выходит к небу с кружкой кофе и сигаретой в зубах. Замирает. На полу балкона лежит кристалл, а под ним — бумажка. Отставив чашку на перила, девушка наклоняется и подбирает странную находку.
«Если ты Шайль и ты это читаешь, значит, выжила. Значит, я не зря загорелся тобою, моя прекрасная луна. Будь такой же крутой, какой я тебя видел, и перестань бежать от себя. Найди наконец-то покой, о котором мечтаешь.
Сейчас ты ушла искать Хойка, придется обгонять тебя и готовиться к нашему последнему свиданию. Скорее всего, ты победишь. Я не намерен всерьез поддаваться, но и не хочу твоей смерти. Странное чувство. В текстах Ненси тоже было что-то такое… странноватое.
Я обещал тебе эту песню. Хотел вручить лично. Увидеть, как ты по-детски радуешься. Послушать вместе, покуривая и обсуждая несправедливость мира. Жаль, что не увижу в любом случае.
Слушай, пожалуйста, пока заряд не сдохнет. Тогда заряди и снова слушай. Чтобы снизить громкость кристалла — проведи пальцем против часовой стрелки. Не надо будить соседей.
С любовью,
Гириом».
Шайль выдохнула через стиснутые клыки. Запихала бумажку в карман. Опустилась на пол, прижавшись к стене. Это слишком. Она не хотела такого исхода. Справедливое наказание для преступника? Может быть. Но какая, нахрен, разница в итоге? Что она изменила? Освободила душу Бибика? Наивно.
Шайль рыдала. Кричала. Терла пальцами глаза. Ей сильнее всего хотелось, чтобы все это было дурным сном. Лучше оказаться сумасшедшей, чем признать то, что она натворила. Спасительница Освобождения…
— Прости, — скулит девушка, утыкаясь лицом в колени.
У нее не осталось слез. Щеки, глаза и сердце щиплет, но плакать уже не получается.
— Я… не хотела.
Но ты ведь хотела.
***
Сентябрь.
Девушка сбрасывает сумку на пол. Обводит квартиру тоскливым взглядом. В ней почти ничего не поменялось — большая часть вещей останется тут до возвращения хозяйки.
— Тебе этого хватит? — осторожно спрашивает Надин.
Девчонка успела заметить, что Шайль болезненно реагирует на уточняющие вопросы. По какой-то причине, неизвестной для Надин.
— Вполне, — Шайль мнется на пороге спальни. — А что?
— Может, ты бы хотела взять что-то еще.
— Например?
— Например, вот это.
Сложенный вчетверо лист протянут детективу. Шайль автоматически раскрывает бумажку. Внутри приклеена вырезанная из газеты фотография. На ней две волколюдки: Надин и Шайль. Первая робко сложила руки на груди, отвела взгляд в сторону. Вторая же — красуется. Довольный оскал, уверенный взгляд, напряженные мышцы татуированной руки. «О-3-18» теперь скрыто сплошной полосой чернил. Под фотографией лаконичная приписка: «Спасительницы Освобождения».
Но это не все. На листке вокруг фотографии — довольно длинное письмо от Надин. Шайль замечает слово «люблю», повторяющееся несколько раз, поэтому вежливо улыбается и кивает.
— Спасибо. Это я тоже возьму с собой.
— Не может быть, чтобы ты уже прочитала, — хмурится Надин.
— В дороге успею. Сейчас ты можешь сказать то, что не успела в письме, — Шайль складывает листок и пихает во внутренний карман куртки.
Той самой, которую починить стоило целой кучи денег. В тот же карман, где уже лежит одно письмо и небольшой кристалл.