етка на ближайшее время: перечитать «Гарри Поттера» и освежить память. - У нас лото есть, «Монополия», - встрепенулась мама. - Но раз уж заговорили о работе... Стёпу вроде как сократить хотят. Подсобите. Замолвите за него слово. Пожалуйста, Фёдор Николаевич. Президент всё-таки надумал и положил себе третий кусочек торта. А это что-то да значит. Разговор вот-вот да склеится как надо. Довольная мама плюс счастливый папа - это новый набор конструктора. Добрые люди никому ни в чём не отказывают, на то они и добрые. С добренькими сложнее, тут главное палку не перегнуть. - Напомните, кем Степан Караваев работает? - с интересом спросил Фёдор Николаевич, накладывая в розетку малиновое варенье. Бабушка поспешила вмешаться в разговор, пока невестка всё не испортила. С незапамятных времён между ними шла холодная и относительно мирная война. Поле боя - трёхкомнатная квартира. На кону папа. Мама бы и сдалась, если бы не одно но: это бабушка считала, что между ними Куликовская битва. Маме было до выяснения отношений как динозавру ноутбук. То есть на фиг не сдалось всё это. Так вот о бабушке. - Он очень хороший человек, для Дома культуры афиши рисует. Вы погуляйте по городу, увидите, я вам адреса даже дам, где можно поглядеть. Вот вёдро будет, так особенно тамантливо смотрится. Он очень тамантливый, а его сократить хотят. Безобразие, Фёдор Николаевич. Фёдор Николаевич не без интереса смотрел на бабушку и постукивал ложкой по нарядному блюдцу. Вася вжался в стул и опустил глаза, ведь обычно разговор о папиной работе плавно перетекал на него. Бабушка и мама, объединившись в одно общее взрослое зло, причитали, что он такой же лентяй, слюнтяй и что надо хорошо учиться, чтобы не быть как папа. А папа повесил на себя гордое слово «дизайнер». За его плечами неуверенно стояло и колченого покачивалось образование учителя рисования. Просто он до сих пор искал себя, пробовал то тут, то там, и всё на полставки или вовсе за символическое, едва побрякивающее «спасибо». В век, когда цветные афиши печатали на красивой бумаге сверхсовременные аппараты, увешивали плакатами каждую остановку, чуть ли не на лоб клеили прохожим, папа нашёл вакансию в местном ДК и очень радовался карьерному росту. Росту, блин, он радовался. Карьерному. Недовольная папиной зарплатой мама каждый день пророчила Васе такую же жизнь, если не возьмётся за ум. Так себе перспектива. Но мама почему-то всегда умалчивала, что Вася не какой-то там двоечник, а твёрдый троечник-хорошист. Пятьдесят на пятьдесят то есть. В скучной реальности он середнячок. - Так ведь его труд - рудимент на теле нашей Родины. Я распоряжусь, чтобы ему предложили другую, а рисуют афиши сегодня разве что в глухих сёлах да деревнях. Им там негде печатать объявления для дискотек, вот и... Бабушка беспардонно перебила президента: - Как другую? Он не может работать продавцом, предлагали уж. Это не его. И на завод не пойдёт, сказал, лучше совсем без работы сидеть будет, чем так. Бабушкин голос становился всё тише и тише под строгим взглядом Фёдора Николаевича. Вася так и читал в его глазах: «Значит, стране нужны резервы и трудовые руки, а все хотят много денег и отдыхать». - Это вы, Лидия Алексеевна, разбаловали своего сыночка, вот он и стал трутнем. Я одна двоих детей поднимаю, а с вашим детинушкой всех троих, - встала мама на сторону президента. Бабушка пошамкала ртом, обдумывая атаку или отход. Вася всё ещё сидел ниже травы, чтобы ему не перепало. Эти две женщины могли на раз-два накинуться на ближнего своего, чтобы причинить ему жизненный урок. «Он творческая натура!» - бабушкину логику разбивало не менее логичное мамино: «У него руки из жопы!» Но при президенте как-то не комильфо так выражаться. Президент всё-таки. Фёдор Николаевич, видимо, тоже предчувствуя нешуточную бытовуху с отягощением, дипломатично сложил руки в замок и принял такой официальный вид, что заткнулись все. - Мы обязательно разберёмся, - с чувством, с толком, с расстановкой, прямо как в телевизоре, ответил Фёдор Николаевич. - Лидия Алексеевна, Мария Владимировна, если мы одному человеку разрешим остаться на не нужной государству должности, значит, все остальные тоже попросят поблажек. Прогресс и страна не стоят на месте. Вчерашний день - уже прошлое, нам - всем нам - надо жить днём сегодняшним, а ещё думать о том, что будет завтра. У нас в стране сложная экономическая ситуация. Преступление - двигаться назад, когда надо идти только вперёд. У Степана Александровича, между прочим, хорошие навыки в других сферах, более востребованных. Нам нужны добросовестные, хорошие маляры. Раз уж привыкли руки к топорам, так зачем далеко ходить? Все должны понять, что жить, соблюдая закон, гораздо комфортнее и выгоднее, чем пытаться прыгнуть выше себя. Запомните, Лидия Алексеевна. И такой важный-важный сидел президент, такой официальный, строгий, что никто ни на секунду не усомнился в маленькой, кухонной пресс-конференции. Можно, наверное, подать не менее кухонную апелляцию, провести диванные дебаты, устроить комнатный переворот и объявить квартиру номер «Семь» независимым и гордым государством. А несогласных сослать за хлебом в осенний холод, а победителям разрешить владеть всем содержимым холодильника. - Всё относительно, - неуверенно прошептал Вася и словил такие взгляды, что одним походом за хлебушком так просто не отделался бы. Заставят ещё в хозтовары зайти за чем-нибудь. «И на кухне подмети! Из-под стола не забудь», - как вишенка на праздничном пироге. Один Максим послушно молчал, не доставлял неудобств, смиренно жевал бутерброд с колбасой и закусывал тортиком. Правильный гражданин государства «Квартира шестьдесят восемь». Лишнего не говорил, ничего не требовал, довольствовался тем, что было. Золото, а не человек. Фёдор Николаевич одобрительно на него поглядывал, иногда приговаривал «Пей чай, пей; кушай, кушай», отвечать не просил и лишних слов не тянул. Ни к чему. Бабушка тем временем спохватилась: а где дорогого гостя положить спать? Стремительный вопрос породил такой же быстрый ответ: Лидия Алексеевна спит у себя, её место свято и неприкосновенно, Вася тоже спит один, а Максима уложат с мамой. Итого остаётся раскладное кресло, которое уступят Фёдору Николаевичу. Максим уже было открыл рот, чтобы захныкать об утраченном на время кресле, но бабушка с ловкостью мирового фокусника достала откуда-то шоколадную конфету и быстро договорилась с внуком. У Васи тоже было раскладное кресло, и он закономерно считал, что удобнее ничего нет. Кровать - это кровать, это оплот банальности, плюс, когда появлялись гости, была вероятность, что к тебе подселят кого-то. Бабушка же похлопотала и принесла на стул для Фёдора Николаевича и настольную лампу, и газеты, и даже печенье. Печенье, к слову, она раздала всем, так что Васе с Максимом тоже досталось по блюдечку с лакомством. Гость гостем, а своих тоже надо любить. - Во сколько вы обычно завтракаете? - спросил президент. - Полвосьмого, иногда в семь. Поди покушаете с нами? - Бабушке, видно, очень хотелось угостить президента своими оладушками. - Маша, опростай каструлю мою к завтрашне. Фёдор Николаевич дал согласие на завтрак в семь тридцать. Киборгу-заместителю всё равно, где президент. Главное, чтобы он успел вернуться к самолёту: человек сядет в пассажирский отсек, а заместителя выключат и уберут в грузовой. А когда «здравствуй, город Энный Энск», киборга достанут, стряхнут с него пыль, проверят, подкрутят, где надо, гайки и отправят отрабатывать хлеб. То есть топливо. Мама принесла в комнату лото, карты и несколько книг - русский и французский детективы малоизвестных авторов, Льва Николаевича, Фёдора Михайловича и что-то из современников. Вася и Максим смотрели телевизор. У них Сталлоне, боевик, им некогда размениваться на взрослые скучные занятия, когда мир в огне. Мама с бабушкой играли в лото, а Фёдор Николаевич читал русский детектив. Потом он присоединился для «подкидного дурака». Зазвонил телефон, и бабушка ушла разговаривать. Мама позвала Васю для ещё одного «дурака», а когда через полчаса вернулась бабушка, мама ушла заваривать традиционный вечерний мятный чай. За чаем ещё раз сыграли в лото, потом бабушка села читать гороскоп на завтрашний день. Хоть Васе и Максиму было неинтересно, всё же им тоже пришлось узнать, что приготовило ближайшее будущее. - Фёдор Николаевич, для Весов завтра спокойный день, можно отложить дела до обеда и устроить себе шо... шоп... пинг. Но вечером вас ожидают новости, приятные или не очень, покажет время. - Что такое шопинг? - спросил Максим. - Не знаю, наверное, что-то неспокойное. Слово-то даже звучит странно, - поделилась бабушка знаниями с внуком. - Что суксился, спать хочешь? - Я уже слышал это слово, но забыл его, а сейчас вспомнил, - с детской наивностью поделился переживаниями Максим. - Тётя Ирина однажды мне сказала, что идёт на шопинг, когда я спросил, как у неё дела. И всё-таки, шопинг - это хорошо или плохо? Бабушка отмахнулась газетой и ответила, что тётя Ирина очень посредственная женщина. Вася мудро промолчал, не выдав своего ценного мнения, что для бабушки все посредственные, в том числе и мама. Он цыкнул на Максима, но было уже поздно: ин