От мошек вреда куда меньше, чем от людей.
Тепло расползалось по телу. И растворяло ноющую боль в мышцах... а что, физическая подготовка мне тоже полагалась...
...и задачки больше не казались нудными.
...и систематика как таковая... логично... конструкторы и деструткоры, а там, в зависимости от того, насколько выражен дар, уровни силы... я сама находилась на втором, но с хорошей перспективой роста.
...целители.
...созидатели, которые работают напрямую с мертвой материей и способны изменять ее свойства и саму структуру...
...специалисты по живой материи...
- Ты меня не слышишь, - теперь Марек, кажется, злился, и злость его была очень яркой. Темно-оранжевого цвета, она жила вокруг сердца, окутывая и его облаком, и еще легкие, и печень тоже...
- Мне хорошо, - ответила я, хотя разговаривать было лень. - Сгинь.
Он нахмурился.
И полыхнул еще сильней. А и плевать... я закрыла глаза, позволяя силе течь сквозь меня. Силовые линии - это хорошо...
...с деструкторами точно также.
...специалисты по работе с материей живой и неживой... правда, как именно они работают, в учебнике не сказывается, главное, что их крайне мало, еще меньше, чем конструкторов подобного порядка... какие-то биологические свойства... энергия разрушительна для организма, поэтому процесс обучения опасен.
Отдельные фразы всплывали и гасли, но я знала - теперь я точно все запомню.
...и то, что было прочитано один раз.
...и даже те сноски крохотными буквами, в которых так любит ковыряться мастер Гиннеша, еще одна моя наставница волей ректората...
Кажется, я все-таки заснула, а когда проснулась, то увидела, что и Марек придремал, прислонившись спиной к стволу. Он выглядел очень уставшим и продолжал злиться, даже во сне.
Мне стало его жаль и, протянув руку, я позвала злость.
Я вытянула ее до капли.
И скатала в шарик.
А шарик сдавила в ладони и велела ему рассыпаться. Я почему-то ни на мгновенье не усомнилась, что сделать подобное в моих силах. И когда призрачный пепел вылетел сквозь пальцы, я вздохнула и сказала:
- Вставай...
Ночь на улице.
Глубокая.
А нам еще в общагу возвращаться, благо, она на ночь не запиралась.
Глава 8
Глава 8
Королевский маг спал и сны его были привычно тревожны.
Вязки.
Тяжелы.
Кажется, он снова умер, переживая подаренную иным смерть, и та была на диво реалистична. Сердце и то поверило, остановившись, правда, тот, кто делился памятью вовсе не желал смерти единственного своего собеседника - пусть беседа шла вовсе не на словах - и подтолкнул его, истощенное.
- Опять ты... - дар речи вернулся к магу не скоро. Несколько минут он просто лежал, глядя в потолок, который за прошедшие годы успел изучить в каждой трещинке. - Когда-нибудь ты меня убьешь.
Когда-нибудь.
Непременно.
Может быть, скоро. Или нет. Люди воспринимают время одномерно, они как бусины на нити дней, не способные соскользнуть. Их даже жаль.
Немного.
- Я тебя не понимаю, - королевский маг с кряхтением перевалился на бок и, дотянувшись до халата, вытер шелковой тряпкой кровящий нос. - Что ты хочешь сказать?
Люди странны.
И не понимают.
Но так хорошо... игра идет. Идет игра. И дверь темницы заперта... люди составляют из слов узоры, называя их стихами. Когда-то он пытался проникнуть в суть, он перебирал эти слова, звонкие, как камни в железном кубке, менял их местами, создавал собственный узор.
Надоело.
- Заговор очередной? - его тюремщик и друг - второе понятие существо понимало плохо, но после долгих размышлений решило, что маги могут считаться друзьями, если они слушают - шмыгнул носом. - Когда ж они успокоятся?
Никогда.
Это тоже часть игры.
- И кто на сей раз? Не ответишь? Ну да, конечно... так не интересно, - маг с кряхтением сполз с кровати. Он хромал и постанывал, жалуясь на жизнь и собственное рыхлое тело, на кости, которые ныли, сырость, дворец... и все это было частью древнего ритуала.
Наверное.
Иначе зачем они все его соблюдали.
Он добрался до рукомойника, открыл кран и просто стоял, смотрел на текущую воду. Зачерпнул горстью, отер лицо, лишь размазав кровь. Все-таки человеческое сознание слишком хрупко, хотя существо старалось действовать аккуратно.
Нынешний маг выгодно отличался от предшественников. Он желал говорить. И даже пытался что-то сделать, чтобы осознать суть своего пленника. Это забавляло. И существо позволило прикоснуться к собственной памяти, которая, как и время, была многослойна.
Человек в ней терялся.
Путался.
Не понимал, что непроизошедшие события имеют такое же право на существование, как и произошедшие, что они равноценны и ярки, как и прочие, созданные исключительно забавы ради. Будучи отрезано от внешнего мира, существо давно создало себе внутренний.