14. Ибо многие пренебрегли всем этим в помыслах своих и вообразили, будто достаточно для Бога одной молитвы сердца; будто когда лежат они на спине или сидят в непочтительной <позе>, тогда, дескать, достаточно лишь внутренней памяти <о Боге>. Не позаботились они об украшении внешней стороны своего служения продолжительными стояниями, соответствующими их телесной силе, или почтительной собранностью чувств. Преклоняя колена к земле, не бывают они подобны приближающимся к огню и не принимают на себя благоговейное положение ни внутренне, ни наружно, и не воздают честь Господу, почитая Его всеми членами <тела> и благоговением на лице. Ибо они не учли силы своего противника, отчего и впали в прелесть и поддались ее действиям,[627] не поняв, что они пока еще смертные и бывают движимы своей душой, которой <свойственно> оступаться, и что они еще не достигли духовного состояния, и что воскресение еще не произошло и они еще не приобрели непоколебимости.[628] Пока живо тело, пока <человеческое> естество нуждается в труде и ежеминутном упражнении в чем-то новом, они <уже> возжелали проводить жизнь в духовном состоянии и отделиться от того, что в мире страстей по необходимости ежедневно происходит. Воображая себя мудрыми, они совершили постыдные дела[629] тем, что признак гордости и презрения по отношению к Богу появился в них. И из-за молитвы, которая есть источник всякой жизни, обрели они погибель, потому что сочли возможным проявить пренебрежение по отношению к тому Всечестному, Который не может быть презираем и Который чтим всякой тварью.[630]
15. Мы не принуждаем больных или немощных подчиняться закону и не говорим, что следует подвергать человека тому, что ему не по силам. Ибо все, что <совершается> со страхом и трепетом, необходимым при <общении с Богом>,[631] пусть даже оно совершается вне обычного закона, бывает для Бога как избранное приношение.[632] И не только не осуждает Он того, кто так поступает, но ничтожные и несущественные вещи, сделанные по доброй воле ради Него, принимает Он наравне с великими и совершенными деяниями. И даже если они предосудительны, они принимаются с состраданием, и прощаются совершители их – без всякого осуждения – Богом, Который знает все, Которому все известно прежде, чем оно происходит, и Который знал о нуждах естества нашего прежде, чем Он создал нас. Ибо Бог благ и милосерден: не в обычае у Него судить слабости естества и дела, <совершенные> по необходимости, даже если они предосудительны; однако Он осуждает <нас>, когда добрыми делами, которые мы могли сделать, мы пренебрегли. Он не осуждает наклонность естества к чему-либо, даже к великому и добровольному греху, но осуждает Он действие и воздает по справедливости, если знает, что за этим <воздаянием> последует сокрушение, страдание разума и хотя бы малый шаг[633] к исправлению, даже если те же самые вещи могут повторяться десятки тысяч раз.
16. Особенно если человек не предает себя полностью погибели, но страдание овладевает им, когда видит он свое порабощенное положение,[634] ведущее его в никуда,[635] и когда презирает он себя, склоняется к исправлению и печалится о своих проступках и ошибках,[636] не только не отвергается он всесовершающей Волей, – да не будет! – но без сомнения он весьма близок к помилованию.[637]
17. Сказав все это, мы, тем не менее, осуждаем тех, кто извращает порядок[638] молитвы по своему произволению, тех, чей безумный разум притворяется совершенным, и при помощи своего ложного знания укореняются[639] они в самовольных действиях.[640]
18. Ибо в молитве сердце приобретает большее дерзновение <к Богу>, чем в службе. Однако полное пренебрежение последней причиняет гордыню, а из-за гордыни отпадает человек от Бога. Видишь ли, само то, что человек принуждает себя подчиниться закону, – хотя по своему образу жизни он является свободнорожденным, – смиряет душу его, а демону гордыни не дает возможности внушить ему[641] какой-либо злой помысел. Постоянно думая о себе как ничтожном и неспособном к свободе, смиряет и уничижает он гордыню помысла. Нет лучшей[642] узды, чем эта, чтобы вложить ее в уста разума, который превозносится.
631
Букв. «со страхом и трепетом и от необходимости имеющей место причины». Смысл последнего выражения нам неясен, поэтому мы перевели его свободно.
632
Сир. qurbana (приношение, жертва). Этим термином в сирийской традиции обозначается также евхаристическое богослужение (божественная Литургия).
636
Здесь в издании С.Брока кончается фраза и начинается новый абзац. Мы относим последующие восемнадцать слов к предыдущей фразе, а потому несколько смещаем номер абзаца.
640
Или «в том, чтобы действовать самостоятельно», т.е. совершать различные молитвенные действия, не свойственные церковной традиции.