— Послушайте… Да или нет?
— Ну хорошо. Вам нужна однозначность? Я вам скажу. На самом деле все, о чем вы хотите меня спросить, произошло не 10 августа позапрошлого года, а гораздо раньше. Развилка. Момент принятия решения. Час Икс. Называйте как хотите.
— Когда же это произошло, по-вашему, на самом деле?
— Я написал статью. О том, как темное поле проявляет себя в конкретных одиночных явлениях. В некотором смысле это было приложение квантовой эвереттической эрратологии. Систематизация ошибочных измерений — фактов, наблюдений, озарений, чего угодно, признанных неправильными, ошибочными… И попытка, конечно, связать такую систему с общими уравнениями темного поля. В той статье я лишь расписал матрицы и привязал к решениям уже существовавших уравнений космологии. Это была почти чистая математика, физики минимум… Я и сейчас не понимаю, почему именно эта статья вызвала в Интернете такой критический обвал. В первый же день я получил восемь разгромных отзывов. От коллег, которых я уважал. Я и сейчас их уважаю, хотя это уже, конечно, не те… На второй день отрицательных отзывов оказалось полтора десятка и ни одного положительного. На третий еще больше. В какой-то момент я просто перестал это читать, потому что понял… Как мне казалось, понял причину. Почему все так… И знаете что я сделал?
— Откуда мне знать? Подождите о том, что сделали. Что за причина? Вы поняли… что?
— Я скажу, что сделал, и вы поймете. Я позвонил всем, кто написал мне отзыв. Тридцать два человека. Двадцать мужчин и двенадцать женщин. Двадцать восемь математиков, один астрофизик, два космолога и одна дама — специалист по квантовым компьютерам. Я звонил и спрашивал: вам действительно не понравилась именно эта статья? У вас нет на самом деле ни одного замечания, которое стоило бы обсуждать. Одни эмоции. В чем дело? Вы не любите меня лично? С мужчинами я говорил резко, с женщинами мягче, конечно… Но все отвечали одинаково, и после пятого звонка я понял, что других ответов не получу.
— Никто из них не понимал, что это на них нашло…
— Никто, да. Все говорили: а черт его знает. Прочитал, мол, статью, вроде нормальная статья, и вдруг нахлынула такая злость… кто говорил о злости… кто о неожиданной депрессии, кто о приступе зависти… да, был один такой… И никто не сказал: ну как же, господин Журбин, ваша статья плохая по таким-то и таким-то причинам… Когда я в тридцать второй раз закончил разговор, тогда-то и понял… то есть, понял раньше, а тогда — окончательно для себя решил… Это те самые единичные случаи, отклонения, о которых и шла речь в статье. Без причины. И значит, без последствий. Ошибка мироздания. Выплеск темного поля. Но! Такое происходит с каждым и каждый день, но в рамках случайного распределения, верно? Квантовые флуктуации темного поля не могут идти косяком, как рыба на нерест. Пакет одиночных событий такого масштаба — это уже система, да? Такой пакет, такой всплеск можно считать одиночным событием более высокого уровня. Это означало… То есть, могло означать, что я своей статьей… именно этой, а не прежними… вызвал в темном поле флуктуацию. Во-первых, это означало, что выводы мои правильны. Во-вторых… Об этом я тогда раздумывал целый день, хорошо, что не нужно было идти на работу, в институте прорвало отопление, приехали ремонтники… Случившееся означало, что я могу влиять… Да, самым элементарным образом влиять своими решениями на напряженность темного поля — положительная обратная связь, понимаете? Когда ничтожное, по сути, воздействие… что такое моя статья по сравнению с разбеганием галактик… ничтожное воздействие, нарастая постепенно, по мере того, как система, все три типа темного поля, отзывается и воздействует на вас… все это нарастает, и уже от вас ничего не зависит, и мир меняется — в том числе и потому, что вы мечетесь от ветви к ветви, всякий раз порождая новые склейки… Вот. Если вам нужен для статьи час Икс, то он именно тогда и был, а не десятого августа. Я сидел и думал. Выбор был прост. Я мог или снять статью из сети, или оставить. Я не знал, какие возникнут следствия и в том, и в другом случае. И мне было все равно, как решить. Для меня статья уже существовала. Чтобы работать дальше, мне не обязательно было выставлять ее на всеобщее обозрение. С другой стороны, публикация дает возможность не только критики, но и продолжения. И следовательно, это тоже полезно… В общем, сколько аргументов за, столько же и против. И я понимал: от моего решения зависит… То есть, давайте без высокопарных слов… О судьбе многомирия, как вы понимаете, я вовсе не думал, это потом всякие блондинки во всяких глянцевых журналах…
— По-вашему…
— Да! Конечно! Судьба Вселенной! Послушайте, Ира, на самом деле мы каждую минуту каждым своим поступком, в том числе и таким, о котором только думаем, но не совершаем, меняем судьбу Вселенной. Именно в этом суть. И мы не думаем, что… Простите, я завелся. Короче. В тот момент я понимал только, что именно сейчас мое решение, каким бы оно ни было, способно перевести мое сознание, мое «я» на интереснейшую ветвь, потому что возник пакет одиночных событий — первый признак уже начавшейся серии склеек. Я сидел и думал: оставить статью в сети или нет. Я вам говорю: мне было все равно. И я…
— Вы бросили жребий.
— Послушайте! Откуда…
— Ну, Игорь… Хорошо, считайте, что я ведьма. Или ясновидящая. Или телепатка.
— Чепуха. Вы ни то, ни другое, ни третье.
— А кто же?
— Я вам скажу… потом. За ужином. По крайней мере, вы не ведьма…
— Это почему?
— Ведьма — одиночное явление, склейка с ветвью, где иные законы физики…
— Ну и что? Почему я не могу?..
— Не знаю… Я бы не хотел, чтобы вы были ведьмой. Такой ответ вас устроит?
— Может быть…
— Значит, вы просто угадали, как я поступил.
— Нет, конечно. Логическое рассуждение. Что самое естественное для человека, когда ему все равно? Бросить жребий. Не обязательно кость. Или спичку вытащить. Или карту. Можно в уме…
— В уме, да. Конечно, я не бросал кости. И карт у меня отродясь не было, да если бы и были… Я посмотрел в окно и подумал: если первой через садик пройдет женщина, я статью в сети оставлю, а если мужчина — нет. Вероятности одинаковые, верно?
— Не знаю. Это зависит от времени суток, погоды, дня недели, от того, кого в вашем доме больше — мужчин или женщин…
— Да, конечно. Было утро, люди шли на работу, ясный день, середина недели, а в доме у нас женщин и мужчин примерно одинаковое число, это я случайно выяснил на избирательном участке… студентом еще был… выбирали районное начальство, тогда еще выбирали, я пришел, когда произошла какая-то заминка, было полчаса времени, и я по привычке стал считать… там висели списки… Короче…
— Кто же прошел первым… или первой?
— Вот видите — сейчас никто и не помнит, осталась та моя статья в сети или нет. Никому не интересно. В решении нобелевского комитета об этом ни слова. А ведь все случилось именно тогда! Первой прошла женщина. Знаете — кто?
— Зоя? Она так и жила в соседнем подъезде… то есть, выйдя замуж, не переехала?
— Нет, не переехала. И мне понятен ход ваших мыслей. Но первой прошла не Зоя. Тина.
— Тина? Погодите… Вы хотите сказать…
— В первый момент подумал, что обознался. Другая девушка. С такой же прической. В такой же курточке. С такими же прямыми бровями. С такой же… Я говорил вам, что совершенно не запомнил, как она выглядит… Да. И могу повторить. Но в тот момент, когда я увидел Тину идущей по двору — она проходила мимо цветника, того самого, — я точно мог описать самую мелкую черточку ее лица, самую махонькую деталь одежды, так что мне не нужно было долго сравнивать, она была она, я перестал сомневаться через секунду.
— Что вы сделали? Побежали за ней? Открыли окно и позвали? Вы ее нашли, в конце-то концов?
— Что я сделал… Ничего. Ничего! Я стоял и смотрел и пытался понять, почему именно в тот момент, когда я собирался сделать выбор… совершенно случайный… вроде как бросить монетку… почему именно сейчас появилась она, чтобы поставить меня перед совершенно иным выбором? И что я должен был ответить на совершенно другой вопрос?