–Да любой меняла из юдейского землячества сразу признает в твоих монетках подделку—резко прервал меня визирь.
–Да почему ж сразу-то?
–Да потому, что еврей научен за любой монетой видеть ее подлинную ценность…он смотрит на серебрянный кругляш, а у него в голове светятся пересчеты на просо, масло, нут....мелькают даты прибытия купеческих караванов из той страны, где чеканят этот кругляш, чем торгуют эти караваны(?), насколько охотно принимают свою же монету(?).....Мир денег слишком сложен для тебя, дубина ты стоеросовая, пока ты и твои предки по лесам бегали, да мечами махали, еврейское землячество здесь в Испании, уже как семьсот лет с деньгами работает....ты Костолом, слишком юн для таких афер…учиться тебе надобно…
–И что теперь делать?—тихо спросил я, и состроил рожу нашкодившего кота…
Казначей походил по комнате взад вперед, поматюкался на арамейском, и наконец сказал:
–Значит так Костолом, я сделаю скидку на твою юношескую бестолковость, и выкуплю на рынке всю эту твою билиберду с медвежьим когтем, но за это, ты должен будешь не только приносить вести из казарм…
–Что же еще?—насторожился я.
–Знаю—продолжил казначей—поднатарел ты в воинском иссскуссстве, и из казарм тебя давно выпускают, город успел изучить...............ты будешь убивать для меня тех, кого я тебе прикажу...........
***
Пришлось мне запретить Саиду чеканить монеты Восточного Билибирдата, и замарать руки кровью.....впрочем, уже не привыкать…да и не с тем ли намерением обретаюсь здесь?
Истас бен Намин, приказывал душить людей в темных переулках арабской медины, в христианских кварталах за городской стеной, топить их в Гвадалквивире, травить..любыми методами изводить всех неугодных и неудобных…
Неугодными, были в основном офицеры различных полков, из тех, кто мутил воду в халифате, и подстрекал солдат к бунту, ибо лихие времена близились: непобедимый хаджиб Альмансор двадцать пять лет истязал северные испанские королевства,…регулярно стяжал с них дань…но годы шли....соседи обеднели…дань оскудела…жалованье солдатам платить стали с перебоями…и войска потихоньку начинали роптать....с каждым месяцем, все громче заявляя о своем недовольстве..
И я душил, травил и топил................на расправу с генералами меня не посылали....берегли, ждали, когда опыта наберусь поболе…
В перерывах, между душегубствами, я продолжал улучшать боевые навыки, на службе хулиганить стал реже, учавствовал в двух военных компаниях, дослужился до сотника корпуса Саккалибов, и также стал посещать медресе—с лова Истаса бен Намина о моем невежестве задели за живое… Изучал арифметику, геометрию, философию, коран и астрономию.....зачем(?)..а чтобы вечно не ходить под теми, кто умнее меня…
Кафиров обучали во дворике при медресе, внутрь не пущали…
В редкие минуты отдыха, я тренькал на гуслях, которые нашел, почему-то в оружейной комнате.....а ранним утром, до побудки, приходил частенько на берег Гвадалквивира, доставал из-за пазухи самодельную жалейку, и дудел старый мотив, напоминавший мне о родине:
«Эх, дубинушка ухнем....
Э-эх, зеленая сама пойдет.......»
Глава 8. ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ НАРГИЗ
У нее не было имени, но для удобства, условно, назовем ее Наргиз. Тихим утром она выпорхнула из поместья Абдаллаха Саида ибн Юсуфа, и уселась на арбу, рядом с возницей.
Возница—косой бербер, замахнулся разок на Наргиз кнутом, но та решительно отказалась покидать арбу. Так они и ехали вместе до Медины Асахары—дворца халифа Хишама Второго. Позади арбы, восемь черных рабов несли паланкин с навесом из темно-зеленого бархата, расшитого серебрянными арабесками, в паланкине сидела Калила(Ксения).
Министр Абдаллах ибн Юсуф ехал рядом на вороном арабском скакуне, и сопровождал свою любимую наложницу во дворец, «чтобы погутарила с женами халифа, и малость развеялась». Арба, что двигалась впереди процессии, была наполнена шелками из Китая, и Севильи. Министр планировал доказать халифу, что севильские шелка ничуть не хуже китайских, и намеревался отговорить Хишама Второго от дорогих закупок из далеких земель, и вложить средства в производство шелка в халифате…
Наргиз на все это было наплевать…она глазела по сторонам, радуясь погожему деньку… слева от дороги медленно струился Гвадалквивир, а справа темнел дубравами хребет Сьерра Морена.
В горах бурлила своя жизнь: Охрипшие от ночного вытья на полную луну волки, залечивали натруженные голосовые связки кровью свежезадранной овцы, молодой пастух затаился неподалеку от них в кустах, и натянув тетиву лука прошептал: «жене на воротник»,.... позади пастуха притаилась лисица, в томительном ожидании—когда ж наконец пастух разгонит волчью стаю, и придет ее черед полакомиться овечьим мясом…позади лисы на ветке дуба примостилась ворона, только что своровавшая кусок сыра из торбы пастуха..................................время завтрака.