Теоретически любую угрозу в адрес нашей группы должны были купировать примерно три десятка миротворцев ООН из ганского контингента, дюжина из которых постоянно дежурили возле церкви и в ее окрестностях. Но насколько они эффективны в качестве сдерживающего фактора? Конечно, эти люди вооружены, но из-за режима прекращения огня им дан приказ до последнего стараться не открывать огонь. Так что в стволах стояли заглушки – нелепо выглядывающие из дул автоматов комочки ваты, которые предотвращали попадание пыли и грязи. Миротворцы следили, чтобы никто – ни зверь, ни человек – не потревожил места захоронения. Когда мы вытащили кости на свет, некоторым солдатам стало не по себе. Кто-то из миротворцев признался: дежурить страшно, особенно по ночам, потому что повсюду бродят духи потревоженных раскопками усопших. Впрочем, большинство контингента ООН вело себя профессионально и дружелюбно. Командир миротворцев поинтересовался, бывала ли я раньше в Африке. Я ответила, что здесь живет часть моей семьи и я часто гощу у них. Командир обрадовался:
– О! Значит, ты настоящая сестра! Ха-ха!
Теперь при каждой встрече этот командир приветствовал меня искренней улыбкой и рукопожатием. Такое отношение мне нравилось. А вот навязчивость других солдат меня смущала. Некоторые умудрялись подсматривать, как я справляю малую нужду. Однажды заметив это, я немедленно потребовала подглядывающих уйти, в ответ они не придумали ничего лучше, чем признаться мне в любви. С тех пор я ходила в туалет только вместе с кем-то, например с Мелиссой. Пока одна справляла малую нужду, другая стояла на страже, потом мы менялись. Еще один миротворец был полон решимости во что бы то ни стало завоевать мое сердце и готов был пойти на отчаянные меры. Всякий раз, стоило мне остаться одной на холме со скелетами, он буквально вырастал из-под земли и недвусмысленно давал понять, что применит силу, если я слишком долго буду отказываться от его объятий. Какое-то время мне удавалось сдерживать героя-любовника: я использовала самые строгие французские слова, какие только знала, чтобы отогнать его. Но вот, придя однажды вечером в гостиницу, я с удивлением узнала, что меня искал какой-то солдат. Это было что-то новенькое – миротворцам не разрешалось заходить на территорию отеля. Не знаю, был ли это любитель объятий или кто-то еще, но испугалась я знатно и следующие несколько ночей спала в комнате Роксаны. Еще больше меня встревожили слова Билла о том, что он хочет попросить разместить нескольких миротворцев ООН в здании гостиницы для защиты от возможного нападения. В конце концов, наша работа действительно может не понравиться кому-то, кто хотел бы, чтобы мертвые умолкли навсегда. Но что делать, если нужна защита от тех, кто должен вас защищать? Сколь серьезно воспринимается такая угроза после того, как целый день возишься с костями людей, убитых теми, кого они принимали за своих защитников? Конечно, наши ситуации несравнимы, но осадок все равно остается…
Наш начальник Билл действительно любил свое дело. Сложная и слаженная, как часовой механизм, работа его мысли, которая поразила меня еще при встрече в аэропорту Кигали, проявлялась и здесь. Зачастую работать приходилось в спешке. Оборудование все еще прибывало и требовало ремонта, адаптации и постоянного контроля. Водяной насос упал с грузовика и разбился, мешки для тел оказались в два раза больше, чем нужно, колесо прицепа отвалилось, и мы остались без генератора, сборные итальянские туалеты пришли без химреагентов, хотя и с сидушками для унитазов, а сборные душевые кабины не приехали вовсе. Шла вторая неделя миссии, а у нас не было продуктов для приготовления пищи, кроме тех, что мы покупали на рынке в Кибуе: помидоров, моркови, лука и авокадо. У нас не было хлеба, не было даже воды, чтобы помыть руки перед едой. Но Биллу удавалось решать все эти проблемы. Ему удавалось разобраться и с полетами на вертолете в Кигали, и с неожиданными визитами церковных функционеров, требовавших заплатить за право эксгумировать могилы для Трибунала, и с кучей бытовых неурядиц. Все церковные пространства он разделил на зоны: «Вещдоки», «Рентген» и «Археологическое оборудование». Также он разбил надувную палатку на улице – это был наш морг и помещение для вскрытий.