Еще до того, как все тела из могилы в Овчарах прошли антропологический анализ и были идентифицированы, у нас собралось достаточно неопровержимых доказательств того факта, что там погребены по крайней мере несколько человек из сотен людей, пропавших 18 ноября 1991 года из вуковарского госпиталя. Обнаружение тел, их эксгумация и последующее постепенное накопление судебно-медицинских данных было похоже на слияние нескольких дождевых капель на стекле в одну большую и тяжелую, которая, скользя вниз, оставляет четкий след на запотевшей поверхности.
Этот ясный след вселил в меня уверенность в том, что Трибунал был прав, решившись провести эксгумацию, несмотря на возражения «Матерей Вуковара». Чем больше тел и других находок из могилы я видела, тем чаще я воспринимала их как доказательства. Эти тела одним фактом своего существования разрушали многолетнюю ложь о том, что никакой могилы нет, что пропавшие без вести мужчины, скорее всего, прожигают жизнь где-то в Италии, что пять лет назад никто не совершал преступлений против человечности. Меня поддерживало осознание того, что судебно-медицинская экспертиза вернула мертвым голоса. Имена погибших сохранятся для истории. И все-таки я не могла забыть, что «Матери Вуковара» не хотели иметь с нами ничего общего именно потому, что мы были судебно-медицинскими экспертами. По их мнению, мы выбрали неправильную сторону науки, уголовного кодекса и правоохранительной системы.
Глава 16
Голоса мертвецов
Спустя несколько недель после начала раскопок я все еще думала о «Матерях Вуковара», однако все чаще я чувствовала, что все делаю правильно, и даже во время коротких визитов Билла, который, как и прежде, был ужасно непоследовательным, я сохраняла эту свою уверенность. Однажды утром Билл отчитал меня перед коллегами за то, что я «допустила» следователей МТБЮ к раскопкам могилы. Его слова очень сильно задели меня, поскольку я несколько дней пыталась вытащить этих самых следователей из могилы, но не смогла этого сделать, поскольку мне казалось, будто у меня недостаточно административных полномочий – мне же никогда официально не доверяли руководство. В тот же вечер Билл, как ни в чем не бывало, поинтересовался, вернусь ли я на миссию после свадьбы моего двоюродного брата, 12 октября, и шутливо добавил:
– Мне придется забрать… Так, Патрика, Дороти… Хосе Пабло – представляешь сколько нужно народа, чтобы заменить тебя, Клиа!
Биллу требовалось многое организовывать и планировать – эксгумации проводились и в Боснии, и в Хорватии. Он физически не мог присутствовать в обоих местах одновременно, хотя, думаю, очень этого хотел. Возможно, именно поэтому он с периодичностью раз в две недели наведывался к нам, а его «Лендкрузер» оказывался иногда измазан свиным навозом – Билл срезал путь и ехал полями.
Могу предположить, что свое недовольство от невозможности раздвоиться Билл выплескивал на всех нас, и в частности на меня. Впрочем, меня куда больше волновала простуда, которую я подхватила от Дуга и которой заразила Ральфа. Бедняга в жаре отправился чистить зубы с расческой вместо зубной щетки. Билла тоже скосило простудой, так что транскрибировать его полевые аудиозаписи было настоящим испытанием: «Тело номер шестьдесят один одето в синий, э… вязаный… свитер с горизонтальными полосками и с ремнем, и с длинными рукавами». И что он хотел сказать? На трупе была рубашка? Или речь о свитере? Потребовалось свериться с бумажным полевым журналом.
Больше всего меня занимало, что скрывает могила. Я раскопала одно тело, лежавшее в позе эмбриона. Этот сам свернулся клубочком? Или его заставили принять такую позу – я видела это в Боснии, там убийцы заставляли обреченных на смерть свернуться клубочком, потому что в таком случае больше человек умещалось в могилу? На некоторых телах были похожие зеленые брюки и синие свитера, и я знала, что они были пожертвованы госпиталю в Вуковаре. У одного из трупов была перебинтована голова. Нередко нам встречались частично скелетированные останки. Например, у одного мужчины торчала из могилы свободная от мягких тканей передняя подвздошная кость, то есть передняя часть бедренной кости, в то время как торс погибшего был полностью покрыт мясом. Рядом я обнаружила голову с сохранившимися темно-каштановыми волосами. Я думала, что неподалеку обнаружится и тело. Но тела не было. Я продолжила копать, ожидая увидеть кости или омыленные ткани, но нашла бедра и ступни, принадлежащие другим телам. В конце концов я поняла, что тело темноволосого мужчины ушло вниз в могилу. Все потому, что он сидел или стоял, в то время как остальные мертвецы лежали. На его лбу виднелись маленькие круги ярко-бирюзовой плесени. Этот человек не раз возвращался ко мне во снах, причем как в хороших, так и в кошмарах. Его голова всегда была приплюснутой, толщиной всего несколько сантиметров. Однажды мне приснилось, что я протираю поверхность стола и поначалу не понимаю, что в ней застряла голова. Я просто вожу губкой по гладкому дереву, а темные пряди волос с его макушки тянутся то влево, то вправо, и так много раз. В другом сне я забралась на дерево, собирая куски тела разорванного взрывом человека, его голова висела на ветке прямо возле меня и следила за мной взглядом. Сны о мертвом человеке ушли уже после завершения миссии.