Если какая-то семья решала, что лежащее в той или иной могиле тело принадлежит их родственнику и ставила на ней соответствующую табличку или памятник, МТБЮ, перед тем как провести эксгумацию, спрашивал у них разрешения. Семьи довольно часто соглашались, и родственники приходили и наблюдали за нашей работой. Их присутствие, вопреки моим ожиданиям, не вызывало никаких сложностей. Мы работали, они молча наблюдали: у нас не было слов, чтобы утешить этих людей, а у них не было сил, чтобы плакать.
На первом кладбище, где мы работали, обнаружилось много обрядовых погребальных предметов. Мы решили создать классификацию этих предметов, и в будущем она здорово помогла нам во время работы на других кладбищах. Когда мы находили могилу, где были останки, которые МТБЮ мог использовать как доказательства преступлений, алгоритм действий был примерно таким: наши местные работники убирали с могилы все венки, удаляли верхний слой почвы, под которым обычно лежал полиэтилен. Под полиэтиленом располагалась так называемая дрраза, навес из лежащих под углом толстых деревянных досок, он предотвращал попадание земли на крышку гроба. Как только рабочие доходили до дрразы, они уступали место археологам, которые обнажали края почвы вокруг дрразы, чтобы офицер на месте преступления мог сделать предварительную фотографию могилы. Затем можно было удалить дрразу. Сами гробы зачастую были полузатоплены грунтовыми водами и почерневшими от контакта с разлагающимися тканями трупа. После того как работники ведрами вычерпывали воду, гроб нужно было сфотографировать. Затем с гроба снимали крышку и фотографировали его содержимое. На этом этапе к археологам присоединялись антропологи, которые приступали к эксгумации тела. Трупы часто оказывались завернуты в полиэтилен или ткани. Офицер на месте преступления раскладывал пронумерованный и маркированный мешок возле могилы, а другие археологи помогали переместить в него останки. Потом мешок помещали во второй чистый маркированный мешок. Затем члены судмедгруппы вылезали из могилы и на носилках несли мешок к ожидающему у дороги грузовику-рефрижератору. Рабочим оставалось засыпать могилу землей, вернуть дрразу на место и положить сверху венки.
Когда я впервые участвовала в процедуре эксгумации на кладбище, вся система показалась мне странной и довольно неэффективной, поскольку было задействовано слишком много людей, каждый из которых выполнял лишь небольшую часть работы. Я привыкла к тому, что моим рабочим местом является достаточно большой участок братской могилы, где я одновременно работаю с несколькими телами. Во время обеда пошел дождь, и мы сидели вместе с одним из наших местных работников по прозвищу Элвис, с которым я сдружилась за время работы: мы были почти одного возраста и неплохо понимали друг друга. Я помнила, что когда он работал с нами на братской могиле, то выглядел вполне довольным и даже счастливым. Сейчас же Элвис поник. Сморщив нос и показав рукой на рефрижератор, он спросил:
– Ну вот как это вообще может тебе нравиться?
Я ответила, что работа с трупами мне привычна, я сама выбрала эту сферу и я сама решила приехать в Косово. Элвис сказал, что он совершенно не хочет работать с телами, – я ответила, что понимаю его и что мне жаль, если его попросили делать что-то сверх работы с землей. Мы сидели на корточках под деревом, намокшие и притихшие, я наблюдала за стоящими у ограды кладбища зеваками и родными тех, чьи тела мы эксгумировали.
После обеда мы вместе с археологом из Аргентины Клаудией Биссо занялись эксгумацией еще одной могилы. С нами на захоронение в углу кладбища отправились двое работников, наш переводчик Дрени и красиво одетый мужчина лет сорока – он постоянно курил и сплевывал себе под ноги. Это был брат человека, чье тело, предположительно, находилось в могиле. Вместе с рабочими мы расчистили почву до дрразы: работа шла тяжело, почва была очень влажная, вязкая и тяжелая. Сама могила оказалась глубокой, что еще больше затрудняло работу. Очистив дрразу и сделав фотографии, мы сняли доски – теперь можно добраться до гроба. Эйдан, помощник археолога из Британии, прибыл как раз в тот момент, когда мы поняли, что крышка гроба забита и вскрыть ее не так-то просто. В общем, вскрытие мы поручили Эйдану. Звук от ударов кирки по крышке гроба был так же кошмарен, как треск раскалывающихся досок. Я с тревогой взглянула на брата покойника – тот выглядел абсолютно бесстрастным.
В гробу лежало завернутое в полиэтилен тело красновато-коричневого цвета – все в опарышах, живых и мертвых. Как обычно, в могиле было не развернуться – все место занимал гроб. Так что мы с Клаудией положили несколько досок поперек могильной ямы и, встав на них, попытались поднять тело. Нам удалось, но только с помощью Эйдана. И вот мы упаковали вытащенный труп в двойной мешок. За время учебы в аспирантуре я подзабыла, насколько тяжелы и неповоротливы мертвые. Самое время вспомнить.