– Это запломбированный канал со штифтом.
– Ну не-е-ет.
– И действительно, это не он.
Нервный смешок, и мы снова склоняемся над черепом.
На создание первой одонтограммы ушло около часа. С одной стороны, это было похоже на погружение в глубины профессии, классифицировать отремонтированный зубной протез – хорошее начало карьеры в области одонтологии, но с другой, нам не потребовалось изучать более сложные случаи, чтобы обрести уверенность в своих силах. Вскоре мы заканчивали одонтограмму либо до, либо одновременно с окончанием аутопсии. Мне даже понравилось это делать, и после ухода Хосе Пабло я обучила этому методу двух ассистентов-антропологов. Но в тот первый день мы чувствовали себя в осаде. Мысли о предстоящем отъезде Хосе Пабло в Гаагу начинали вызывать легкую панику. Мы работали над второй одонтограммой, когда он сказал:
– Думаю, я уеду рано утром… Вообще-то, завтра, – в ответ я лишь нервно рассмеялась.
Нам удалось провести три вскрытия, а к девяти вечера мы закончили убираться. Уборка заняла больше времени, чем обычно, поскольку у нас не было необходимых вещей: мы размазывали моющее средство по полу старыми использованными губками, потому что не было швабры. Пол был без уклона, и средство не хотело растекаться и уходить в стоки. Мне было интересно, что подумали бы люди, если, заглянув в морг Трибунала, они увидели бы семь человек в огромных синих костюмах «Тайвек» и белых сабо, разбрызгивающих вениками воду по полу, среди современных столов для вскрытия и вытяжных шкафов, которые не работают. К вечеру в морге стало очень холодно, а на улице пошел дождь, но мы преодолели эту трудную ситуацию, импровизируя и сохраняя оптимизм, чтобы выяснить, чего мы можем достичь вместе. Я ощущала себя по-настоящему частью команды.
Вернувшись в свой «дом четырех» (у остальных жильцов был выходной из-за дождя), я тут же рухнула на кровать, хотя сон долго не шел ко мне, потому что в голове вертелись мысли обо всем, что нам нужно переделать – переставить столы, переставить электронную доску, купить больше стульев, найти подносы для отчетов, – а также вопросы Хосе Пабло: какой из двух методов анализа длинных костей мы предпочтем? Каково окончательное решение по поводу перемешанных останков? Кому поручить документирование одежды? Я даже сделала кое-какие записи, перед тем как уснуть.
К концу следующего дня мы уже наладили часть процессов, несмотря на то что оборудования и материалов по-прежнему не хватало. Эрик настаивал на том, чтобы мы брали больше тел в работу. Том Грейндж, руководивший отделом вещдоков, Эрик и я встретились утром, чтобы обсудить, как идут дела. Том считал, что нам нужно либо продвигаться очень медленно, либо совсем остановиться. Я боялась, что если патологоанатомы уйдут далеко вперед, мы никогда не вернемся к недоисследованным телам – я не помнила, чтобы во время какой-либо из моих предыдущих миссий Трибунала темп работ замедлялся настолько, чтобы мы могли заново изучать уже осмотренные трупы. Думаю, Эрик понимал серьезность проблемы – в конце концов, начни мы спешить, его ранние дела тоже не получится закрыть. Однако в полной мере он осознал глубину проблемы, когда ассистент антрополога, работавший с одним из трупов, сварил его голову, а затем попытался реконструировать травму с помощью скотча. Лента скрывала рисунок разрушений на черепных костях и совершенно не могла скреплять фрагменты черепа – на нем оставалось какое-то количество мягких тканей. В общем, куски черепа с грохотом упали на стол как раз в тот момент, когда Эрик пришел инспектировать работу своего добросовестного и изобретательного помощника. Это стало последней каплей: в Гаагу ушел факс с нашими жалобами.
Через несколько дней прибыл груз: швабры, перчатки, комбинезоны, скрабы, стол, клей и активатор клея – точно такой же, каким мы пользовались в Боснии, в морге Калесии, только название другое. Я вспомнила «старые добрые времена», когда все, что у нас было, это нацарапанный список тел с могилы, и мы просто разбирались с ними по мере того, как их привозил рефрижератор. Здесь, в косовском морге, я уже буквально стонала от того, сколько бумаг приходилось заполнять на каждом этапе исследования. Сделали рентген – поставь галочку! Сделали антропологический анализ – поставь галочку! Сходил в туалет – поставь галочку! Я вспомнила нашу палатку для вскрытий в Кибуе, как прекрасно было работать на открытом воздухе. В Косово нас ограничивали свет, электричество и вентиляция. Когда я впервые использовала активатор клея в помещении, я думала, что задохнусь. В Калесии хотя бы вентиляция прекрасная – все окна были выбиты.