Выбрать главу

– Но почему было просто не рассказать обо всём случившемся остальным членам семьи? – с недоумением спросил Саймон. – Дядя Чарльз мог бы стать достойным герцогом, и кузен Эндрю – один из прекраснейших людей, которых я когда-либо знал.

Мать закатила глаза.

– Я хотела рассказать, но твой отец настоял, чтобы мы держали это в секрете.

– Но почему? – не мог успокоиться Саймон.

В ответ она покачала головой.

– Он был герцогом, и поклялся богом, что и следующим герцогом будет его сын. Не имело никакого значения, что он нарушает право первородства. Он хотел, чтобы его сын носил этот титул, и был готов пойти на любой обман, любые ухищрения, чтобы воплотить своё желание в жизнь. Мы без конца спорили об этом, но я была слишком слаба и погружена в своё горе, чтобы отстаивать своё мнение. Затем твой отец исчез на несколько дней, а когда вернулся…

Она замерла, а Лилиан, поняв, что произошло дальше, подняла руку и прижала её к губам.

– Он привёз Саймона… этого Саймона, чтобы заменить им вашего сына.

Взгляд его матери стал острым и пронзительным, когда она посмотрела на Лилиан.

– Да. – Её голос надломился и наполнился горечью от разбитого сердца и ото лжи, с которой она жила все эти годы. – Герцог привёз в мой дом этого мальчика, у которого были глаза моего сына, тот же цвет волос, и приказал мне вести себя, как будто это и есть мой сын, мой Саймон. Он сказал, что если мы подождём пару месяцев, никто ни о чём не догадается, дети быстро растут, меняются, а они были ещё и так похожи.

– Мне так жаль, ваша светлость, – прошептала Лилиан.

Саймон видел, что ей хочется подойти к его матери, поддержать её, хотя герцогиня никогда и не была добра к Лилиан. Как будто почувствовав это, его мать слегка отвернулась.

– Это было ужасно, – выдавила она. – Быть вынужденной притворяться, что ублюдок моего мужа был моим драгоценным Саймоном. – Её взгляд уперся ему в лицо. – Видеть тебя живым, невредимым и здоровым, в то время как мой мальчик влачил жалкое существование, и ему даже не было позволено жить со мной в одном доме, где я бы могла видеть его и прижать к себе всякий раз, когда бы я этого хотела.

Саймон покачал головой, ошеломлённый жестокостью своего отца. Он даже не мог себе представить, насколько ужасающей была жизнь его матери всё это время.

– Вот почему вы так ненавидели меня, – проговорил он голосом, лишённым упрёка и осуждения.

– Да, – холодно подтвердила она, но сил сохранять самообладание ей хватило ненадолго.

Как только это признание слетело с её губ, она уронила голову на руки и зарыдала так, как Саймону ещё никогда не приходилось видеть или слышать до этого. Несколько ужасных минут в комнате были слышны только продолжительные всхлипывания, временами переходившие в стоны.

В конце концов, герцогиня всё же взяла себя в руки и продолжила:

– Я действительно ненавидела тебя, но себя я ненавидела ещё больше. Понимаешь, иногда бывали мгновения, когда я даже… любила тебя. И каждый раз при этом я чувствовала себя предательницей по отношению к своему собственному сыну. Как будто я забыла о нём, позволив отобрать его у меня и заменить другим, как того и хотел мой муж. Поэтому я отдалялась от тебя, создавая между нами как можно большую дистанцию.

Саймон кивнул. В некотором роде, это признание облегчило его душевную боль. Он провёл столько времени в раздумьях, не в силах понять, почему его мать так равнодушна к нему. Теперь он знал причину, и ему стало немного легче.

– Но почему вы просто не открыли этот секрет? – продолжил расспрашивать он. – Вы могли прекратить всё это много лет назад.

– Твой отец никогда не поднимал на меня руку, – мягко заметила она. – Тем не менее, он достаточно ясно дал мне понять, что если я раскрою кому-нибудь правду, то за этим последует скорая и неминуемая расплата. Последствия моего неповиновения были бы ужасны, но я боялась не за себя, а за своих детей, ведь твой отец мог отдать Саймона другому попечителю, или даже причинить ему вред, если я расскажу кому-нибудь, что он наделал. Он мог отобрать у меня дочь, и сделать так, чтобы я никогда её больше не увидела. Я уже и так много потеряла, и рисковать ещё чем-то просто не могла. Поэтому я хранила молчание и позволила ему поступать так, как он хотел.

– А почему вы не заговорили, когда герцог умер? – тихо спросила Лилиан. – После его смерти вы могли бы рассказать правду, не опасаясь каких-либо последствий.