Саймон снова кивнул. Его отец и герцогиня никогда не были близкими людьми. Будучи ребёнком, он осуждал её за холодность и безразличие, а отца уважал за доброту.
Как меняется точка зрения на многие вещи при более внимательном их рассмотрении! Теперь он понимал, насколько лицемерным было поведение его отца, а поступки герцогини уже виделись в совершенно ином свете: это была нормальная реакция на то, через что ей пришлось пройти.
– Спасибо за всё, что вы мне рассказали, ваша светлость, – поблагодарил Саймон. – Понимаю, как вам тяжело было говорить об этом.
Она обернулась к нему и довольно долго пристально смотрела на него.
– Осмелюсь предположить, – тихим, хрипловатым после рыданий голосом проговорила она, – что теперь ты лишишь меня права пользоваться этой и любой другой собственностью, находящейся под твоим управлением. И захочешь наказать меня за участие в этом обмане. В конце концов, я тебе даже не мать. И ты мне ничего не должен.
Саймон, не веря своим ушам, ошеломлённо воззрился на неё. И только через несколько секунд он нашёл, что ответить на подобное заявление.
– Очевидно, что вы очень дурного мнения обо мне, мадам. Хотите вы того или нет, но я надеюсь, что в скором времени вы поймете, что воспитали меня намного лучше, чем думаете обо мне.
Удивление отразилось на лице герцогини, а еще он увидел в её глазах достаточно сильную надежду, что тронуло Саймона до глубины души. Она действительно искренне не ждала от него ни капли доброты. И за это ему надо было бы благодарить своего отца. Ведь от покойного герцога она видела очень мало добра.
– Это и ваш дом, ваша светлость, – мягко заговорил он. – Ваш сын живёт на этих землях. Так почему же, ради всего святого, я стану отсылать вас отсюда? Вы нужны брату, что становится понятным с первых же слов при разговоре с ним. Всё то время, что я провёл с ним, он, не умолкая ни на минуту, говорил только о вас. Если вы вдруг исчезнете, он просто погибнет.
Мать кивнула, у неё дрожали плечи от переполнявших её эмоций.
– Так ты не станешь разлучать меня с сыном?
Он покачал головой.
– Вообще-то, если хотите, я могу приказать, чтобы возвели вдовий домик на землях поместья поближе к его коттеджу, так что вам не придётся проделывать столь длинный путь всякий раз, когда вы захотите повидаться с сыном. Возможно, со временем, он мог бы переехать в ваш новый дом, чтобы вы смогли всегда быть вместе. Или мы могли бы расширить коттедж, сделав его более подходящим для вашего проживания, если вы захотите жить там. Думаю, что вы двое и так слишком долго жили вдали друг от друга.
Целую минуту она не проронила ни слова, а затем пересекла комнату и несколько неловко обняла Саймона, повергнув того в шок. Объятие длилось всего несколько секунд, но даже за эти мгновения он успел почувствовать себя окружённым достаточной теплотой и материнской заботой, которой был лишён на протяжении всех тридцати лет жизни во лжи и обмане.
Герцогиня отстранилась, и он разжал руки. Это было всё, на что он мог рассчитывать, и он не мог требовать большего.
– Благодарю тебя, – приглушённо сказала она и выпрямилась, вновь надев привычную маску холодности и пряча от окружающих свою ранимость. – А сейчас прошу простить меня, день был очень тяжёлый. Я хочу пораньше лечь спать и, возможно, попрошу принести поднос сюда. На сегодня я оставляю заботу о гостьях на тебя и на твою будущую невесту.
Лилиан и Саймон поняли, что их выпроваживают, и, поднявшись, девушка подошла к Саймону. Выходя в коридор, она слегка кивнула герцогине, чего та предпочла не заметить, и только быстро прикрыла за ними дверь.
Там они стояли, несколько минут пристально вглядываясь друг в друга, пока Лилиан не улыбнулась Саймону.
– Если принять пренебрежительное отношение твоей матери ко мне за показатель, то налицо все признаки того, что она уже пришла в себя.
Несмотря на потрясения этого дня, Саймон не смог удержаться от улыбки.
– Да, в этом отношении ничего не изменилось, она продолжает критиковать мой выбор жены. Однако это даёт мне основание полагать, что в какой-то мере я ей не безразличен.
Но пока они вместе шли по коридору, Саймон не мог не оглянуться на своё прошлое. И не начать гадать, какие сюрпризы может преподнести ему будущее теперь, когда все тайны уже раскрыты.
Глава 22
Хотя Лилиан не рассказала Габби о том, что ей теперь было известно, и не испытывала никакого желания когда-либо делать это, было очевидно, что её подруга понимала причины напряжения, царившего этим вечером во время ужина. Атмосфера уныния, витавшая над столом, и отсутствие герцогини и её дочери, ушедшей, чтобы побыть со своей матерью и поддержать её, наводила на мысль о том, что что-то произошло. Даже тетя Габби, казалось, почувствовала это, так как тихо ковыряла вилкой еду.