Сорвав с него рубашку, девушка потерлась грудью об его обнаженную грудь, её прикосновения становились всё смелее, уверенней.
– Теперь позволь мне, – прошептал Саймон, коснувшись губами изящному чувствительному местечку за её ушком.
Пока он ласкал и целовал девичью шею, его руки нащупали пуговицы платья на спине. С поразительной скоростью платье соскользнуло вниз. Он помог ей опустить его до талии и далее, пока оно не упало к её ногам.
Он отступил и пристально посмотрел на неё. Её сорочка была по-летнему легкой, тонкой и короткой, открывавшей одетые в чулки ноги до середины бёдер.
– И ты говоришь, что я великолепен, – задумчиво сказал он, кладя руки на её талию.
Он провёл ими вверх и вниз, притягивая её всё ближе и ближе до тех пор, пока их тела не прижались друг к другу. Лилиан почти не могла дышать, когда он наклонился поцеловать её. Она с нетерпением встретила его губы, приоткрыв свои и позволив ему войти, наслаждаясь его вкусом и жаром языка, пока он вторгался в её рот.
Ошеломляющая страсть, испытанная ею ранее, тотчас же вернулась, когда он углубил поцелуй. Она чувствовала себя зачарованной поцелуем, поддающейся ему, ошеломлённой нахлынувшими чувствами и его физическим присутствием.
Но как только эта мысль пришла ей в голову, он отстранился. В ярком свете спальни Саймон пристально смотрел на неё, его губы распухли от поцелуя, глаза горели чувственным намерением и сексуальным желанием.
– Боюсь, что как только я дотрагиваюсь до тебя, я теряю контроль над собой, – признался он и голос его прозвучал так же грубо, как шорох гравия. – Но сегодня ночью я хочу быть сдержанным, хочу насладиться каждым мгновением.
Девушка вздрогнула. Протянув дрожащую руку, она просунула пальцы за пояс его панталон и дернула изо всех сил. Он качнулся вперед, его глаза расширились от удивления из-за её агрессивных действий.
– Если только вы не попытаетесь лишить меня самообладания, мисс Мэйхью, – прошептал Саймон, его горячее дыхание шевелило её волосы, пока она пристально смотрела на него.
Девушка улыбнулась.
– Мне очень нравится, как это звучит. Ты думаешь, я могу лишить тебя самообладания?
Его зрачки расширились, а нефритовый взгляд потемнел.
– Ммм… Я бы хотел увидеть, как ты будешь пытаться.
Вместо ответа Лилиан расстегнула верхнюю пуговицу его панталон. Она решительно удерживала его взгляд, пока повторяла действия с другими пуговицами. Наконец его панталоны разошлись на талии. Она посмотрела вниз, уставившись на тонкую линию волос, которая, извиваясь, сбегала вниз к основанию его восставшей плоти. Завороженная, девушка взяла в руку и высвободила из брюк этот сгусток мышц. Его плоть увеличилась из-за оказанного внимания, становясь теплой и твердой под её пальцами.
– Кажется, ты можешь лишить меня самообладания, – прошептал Саймон, его глаза плотно закрылись, когда она провела рукой вдоль его плоти сначала один раз, потом второй. – Великий Боже, женщина!
Она улыбнулась, хотя и была захвачена врасплох своими собственными действиями. Страх и нерешительность, которые она испытывала поначалу, когда они вошли в комнату, теперь исчезли, вытесненные распутной уверенностью, которую подкрепляла его сильная реакция на её прикосновения.
Лилиан хотела большего. Она хотела дать ему больше. Воспоминания вернули её к тому первому разу, когда они занимались любовью. Прежде чем войти в неё, он подготовил её своими пальцами, а потом горячей влажностью своего рта. Наслаждение было просто потрясающим, когда он пробовал её на вкус так интимно.
А ему бы такое тоже понравилось?
Она чувствовала себя настоящей грешницей, пока соскальзывала вниз вдоль его тела, целуя его обнажённую грудь и живот. И когда она опустилась на колени, Саймон напрягся.
– Лилиан? – спросил он низким и резким голосом. – Что ты делаешь?
Она взглянула на него, снова беря его плоть в руку.
– Лишаю тебя самообладания.
И прежде чем он смог ответить, она обхватила его плоть губами и медленно погрузила в свой рот.
Саймон еле сдерживал громкий стон, пока Лилиан всё глубже погружала его к себе в рот. Он знал, что должен остановить её, что она ещё слишком невинна для такого откровенного действия, но почему-то не мог. События этого дня причинили ему столько боли, а это непереносимое наслаждение уносило всё это прочь и заставляло его мир вращаться вокруг рта Лилиан и медленно движущегося языка, а не чего-то другого.