Итак, найдет она или не найдет применения в «войне джунглей», атомная бомба все равно является для генерала Шассена основой всякой системы национальной обороны, а оборонительное направление политики может, как мы видели выше, быть изменено, едва только в результате «большой войны атомная бомба войдет в быт».
Говоря об угрозе применения бомбы «противником», генерал Шассен признает, что при современном состоянии техники и организации воздушной обороны способы защиты государственных границ от самолетов с атомным грузом еще очень ненадежны. И продолжает: «В данный момент лучшая оборона — это нападение». Сия формула весьма показательна для оборонительного характера мечтаний нашего автора.
В заключение он привычным ему методом «извлекает» уроки из прошлого и строит прогнозы на будущее:
«Отличительная черта настоящего времени — столкновение двух враждебных деспотизмов. С одной стороны — избранная категория ученых, изготовляющих чудовищные смертоносные снаряды, и рядом с ними небольшая когорта рыцарей нашего времени — летчиков, приводящих в действие эти снаряды, а с другой — фанатическая толпа, которая не имеет подобной техники, но обладает зато суровостью и мужеством и столь многочисленна, что способна нанести поражение лагерю первых, если те не успеют навязать ей свою волю. Эта несколько условная схема применима как к мировой войне, так и к «войне джунглей»…»
Генерал Шассен отбросил наконец словесные уловки. Мы узнаем, что «война джунглей» или любая другая война, иначе говоря все войны, ради которых генерал так рассудительно извлекает «уроки из прошлого», ведутся между народом и малочисленной, но богатой и могущественной группой, которая оплачивает ученых, изобретающих оружие массового уничтожения, и «современных рыцарей», приводящих его в действие.
А условна эта схема постольку, поскольку она скрывает под маской ученых и летчиков истинное лицо правящей верхушки, то есть того короля, чье владычество требуется установить на земле, словно по мановению волшебной палочки. И генерал Шассен продолжает:
«Она (схема) еще раз доказывает, что нам, не имеющим численного превосходства, следует полностью использовать все потенциальные возможности техники. И основной урок заключается в том, чтобы суметь навязать противнику удобную для нас форму ведения войны, чего мы не сделали ни в Корее, ни в Индокитае».
Итак, даже если все предыдущие разглагольствования были недостаточно ясны, этого нельзя сказать про «основной урок», извлеченный генералом Шассеном: навязать противнику атомную войну, на что мы не решились ни в Корее, ни во Вьетнаме. Важно не то, что мы отказались от этого шага по веским причинам, ибо в «войне джунглей» противник часто невидим, рассредоточен, трудно досягаем, словом, нет подходящей мишени для оружия массового истребления. И генерал предлагает извлечь из корейской и индокитайской войны «основной урок»: применить в следующий раз атомную бомбу! И вопреки всяким соображениям философского порядка…
Отбросим же и мы соображения философского порядка и поглядим внимательно на говорящего все это генерала, на человека, для которого патриотизм народа, желающего быть хозяином у себя дома,— только «фанатический национализм», на человека, который предлагает, и отнюдь не академически, истребить массы, чтобы покончить с патриотизмом и установить владычество меньшинства. Позволительно думать, что и в борьбе с патриотизмом своего собственного народа это меньшинство предпочтет те же средства. Впрочем, генерал Шассен не оставляет без внимания и эту проблему и замечает мимоходом:
«Следует подумать также о тотальной войне в тылу: она, пожалуй, выдвинет перед нами массу сложных проблем».
Ведь генерал прекрасно знает, что если тыл армии массового истребления окажется ненадежным, если массы начнут «философствовать», то может испортиться «волшебная машина», с помощью которой предполагается навсегда установить владычество, подобное тому, какое Гитлер мечтал установить только на одно тысячелетие.
Вглядитесь получше в черты человека, думающего, говорящего, пишущего все это. Он никого не напоминает вам? Правда, он требует, чтобы массовое убийство не предпринималось автоматически, чтобы оружие массового уничтожения точно соответствовало заданной цели, чтобы для приведения его в действие избирался наиболее подходящий момент, и т. д. И все-таки он, гражданин нашей страны, прикрывается званием, прославленным Клебером и Марсо, и готовит, намечает, оправдывает на страницах журнала, выходящего во Франции на французском языке,— массовое убийство, то есть не что иное, как «преступление» согласно международному кодексу, ратифицированному Францией и примененному с ее участием на Нюрнбергском международном процессе после второй мировой войны. Он оправдывает массовое убийство с высоты своего положения, а ведь он не имел бы его, если бы французский народ не наделил его властью.