Хоббиты сдавленно захрюкали в ладонь, Леголас с ехидным восхищением в голосе вопросил:
- Откуда? Откуда ты узнала нашу старинную семейную легенду?
- Давай еще! – захлебываясь от восторга, подергал меня за руку Пиппин.
- Сидят под меллорном Гендальф и Фродо. И спрашивает Фродо Гендальфа: «Гендальф, Гендальф, как ты думаешь, я достану во-о-он тот цветок?», «Достанешь, Фродо, достанешь…», «Гендальф, Гендальф, как думаешь, я достану во-о-он тот орех?», «Достанешь, Фродо, достанешь…», «Гендальф, Гендальф, как думаешь, я достану во-о-он ту веточку? Рогатку из нее сделать хочу…»,«Достанешь, Фродо, ты кого хочешь, достанешь…».
Фродо забулькал от восторга, и перешел на бодрую припрыжку. Гендальф тоже высказался по поводу происходящего, что-то на тему о том, что разные особы женского пола тоже могут кого угодно достать. А меня уже и подталкивать не надо было – следующая история на подходе! Должна же я хоть так душу отвести! Как он меня достал, этот Бродяжник. Неимоверно просто! Вот вроде ничего плохого мне не делает, но как глянет на меня с этой своей снисходительной усмешечкой – хоть волком вой, хоть в рожу вцепись! И жить не могу без рожи его ненаглядной, и тошнит, как только на неё гляну. Если это любовь, то я зрячий крот в подштанниках! И перед Боромиром стыдно – хороший парень, назвал меня своей невестой, и вроде нравится он мне, но клинит меня, как гляну на этого… брюнета.
- Ранним утром леди Арвен, – Бродяжник насторожился, – выглядывает в окошко, и видит – бежит лорд Арагорн, а за ним гонится толпа орков. Леди Арвен кричит: «Берегись, дорогой, они тебя догоняют!», а он ей в ответ: «Не волнуйся, прелесть моя, я опережаю их на два круга!»
- Я не устраиваю спортивных соревнований с врагами, – холодно отчеканил Бродяжник, пока остальные, ну кроме Гендальфа, давились смехом, – я их убиваю. Но мне не хотелось бы вас, леди, назвать своим врагом. Однако так и будет, если вы не прекратите свои пошлые шуточки!
- Ты еще не знаешь, что такое «пошлые»! – обиделась я. Но присмотревшись повнимательней, я передумала спорить даже в шутку. Лицо Арагорна казалось выточенным из камня, серые глаза сверкали морозной сталью. В моей голове крутилась только одна мысль: «Это не он! Это не может быть он!». Так, надо помолчать и подумать. Это, конечно, не мой стиль. Самые умные мысли приходят ко мне во время дружеской болтовни. Но сейчас мне не с кем это обсудить.
Хоббиты, грустно повздыхав, поняли, что продолжения банкета не будет, и некоторое время над отрядом царила тишина, разбиваемая только тяжелым дыханием. Мы очень устали, но даже усталость не могла прервать работу моего пытливого ума, и когда Гендальф, наконец, скомандовал: «привал!», я дозрела до эксперимента. Совершила несколько старательно выверенных телодвижений, что бы усесться между Леголасом и Боромиром. С самым умильным выражением лица выпросила у Леголаса его фляжечку, и, сделала вид, что любуюсь художественной отделкой этого изделия (изделие, впрочем, и впрямь было хорошо). На самом деле, я раньше эту вещицу разглядела и знала, что среди изящных узоров вплетена надпись на квенья – имя владельца. Но ведь по официальной легенде, я квенья не знаю, значит, имею право с выражением лица в стиле «наив-наив» спросить:
- А что это такое? – и услышав ответ, продолжить изображать радостную идиотку, – ой, а что, это такой эльфийский обычай – ёмкости для напитков подписывать? Вот, у Арвен тоже, я помню, на бокальчике было написано – «Арвен»!
Ага, сработало! Как только прозвучало имя эльфийской принцессы, Арагорн напрягся, даже сухарик жевать перестал (тревожный признак!). Эх, видно недостаточно я разрядила кулончик! Имечко-то, похоже, обладает собственной магией! Как Бродяжника колбасит от любого упоминания невестушки! Вот и сейчас – ушки на макушке, морда напряженная – не обидит ли кто светлое имечко его упырицы! Тем временем, Леголас подтвердил, что да, существует обычай подписывать личные вещи. Я изобразила бурный интерес и стала изучать рукоять стилета, того самого, который принес мне Леголас. Типа, забыла про Арвен и перевела тему. А сама краем глаза наблюдаю. Ага, потихоньку расслабился, сухарь доедает, на человека стал похож, а не зомби эльфийское. Ну что, пациент, диагноз поставили, будем думать, как лечить.
«- Долго нам придется идти? – спросил Фродо Гендальфа.
- Три или четыре дня, – ответил маг, – если не стрясется какой-нибудь беды»
Хоббит тяжко вздохнул. Мне самой хотелось волком выть. Впрочем, волчица-то моя чувствовала себя в подземном лабиринте вполне уверенно.
Пока мы отдыхали, Грр бодрым собачьим перескоком догнала нас, и принялась ко мне ластиться, ненавязчиво отпихивая Боромира. Но наш привал не затянулся – до полуночи, по словам Гимли, мы продолжали идти.
«Когда мы вступили в зал с тремя черными полукружиями арок, за которыми начинались три коридора, Гендальф серьезно задумался и признался:
- Нет, не помню я этого места, решительно не помню!»
Зато я вспомнила! Что в северной стене этого зала имеется дверь в Караульную, где находится Тот Самый Колодец. Так, дайте кто-нибудь веревку, я Пина свяжу! Место казалось удивительно неприятным, каждый звук отдавался по углам, то шепотом, то хихиканьем. Никого из хоббитов связывать не пришлось – они сами, притихшие, от усталости и страха улеглись компактной кучкой, прижавшись к мохнатой шкуре моей Грр. Волчица с самым покровительственным видом мне сообщила:
- Маленькие! Боятся. Буду охранять, – и что бы показать всю степень своего расположения, несколько раз от души лизнула спутанные кудряшки Фродо. Ну что ж, ребята в надежных лапах, а вот мне не спится. Гендальф в соответствии с каноном раскурил трубочку, витает в мыслях и клубах дыма. Арагорн и Леголас то ли спят, то ли притворяются, Гимли храпит столь свирепо, что не один враг не подберется – побоится. А вот Боромир решил разделить со мной мое бодрствование. Подобрался, сел рядышком, и «совсем-совсем незаметно» приобнял меня за талию. Ладно, коли моя Грр сегодня греет хоббитов, буду обниматься с Боромиром – все теплее.
- Не спится, моя дорогая? – его шепот щекотал мое ухо. Это было забавно и… приятно. Почему-то мне вспомнились мои кошки – обнимашки с ними вызывали такое же теплое, щекочущее чувство. Я в ответ помотала головой.
- Неуютно. Не люблю пещеры, – Гимли неодобрительно всхрапнул, – тревожно здесь.
«- Не надо тревожиться. Гендальф умеет отыскивать дорогу во тьме», – сказал Боромир, – лучше расскажи еще одну из этих своих забавных историй.
- Хмм, не всем они кажутся забавными, так что я уж лучше помолчу. У нас говорят: «не буди Лихо, пока оно тихо».
Видимо, наша тихая беседа мешала «Лиху» и оно очень недовольно заворочалось, приоткрыло глаз и всем своим видом выразило неодобрение. Боромир с некоторым вызовом в голосе заявил:
- А мне твои истории показались очень милыми и веселыми! Отличное развлечение в пути!
Видимо, для того, что бы высказать восхищение моими историями, он потихонечку поднес мои правую руку к губам и стал целовать подушечки пальцев. Я сначала смутилась, а потом меня вдруг охватило какое-то чувство, похожее на дремоту. Я расслабилась, мне стало уютно-уютно, как будто я сидела на мягком диване под теплым пледом. В этом странном полусне я не успела отреагировать, когда Боромир стащил с руки мою перчатку без пальцев. Я сама не снимала ее никогда – прятала Кольцо, а сейчас гондорец прикоснулся губами к ладони и почувствовал металл на одном из пальцев. Боромир немедленно заинтересовался:
- Что это за кольцо? – дремота тут же слетела с меня. Я напряглась, но ответила спокойно
- Это подарок подруги, – Боромир немного помолчал, потом попросил с насторожившей меня настойчивостью в голосе:
- Пожалуйста, отдай его мне! В знак своего расположения.
- Нет, – я пыталась освободить руку. Боромир крепче сжал пальцы, – отпусти, мне больно! Кольцо я тебе отдать не могу – подарки не передаривают! Это последняя память о моей лучшей подруге!
Боромир явно хотел вспылить, но потом заметил, что у нашей беседы два свидетеля – Гендальф и Арагорн наблюдали за нами с удивительно схожим внимательно-неодобрительным выражением глаз. Мой жених несколько вынужденно заулыбался, с самым светским видом последний раз поцеловал мою руку, и сказал: