Все ближе вершина пирамиды… Вдруг позади жрецов Асмунд разглядел огромные плюмажи головных уборов. Его сердце забилось толчками. Он понял: вот она, решительная минута! Такие плюмажи могли принадлежать только двоим: правителю и верховному жрецу. Стоит захватить их в плен или просто убить — и победа за ним. Войско майя разбежится, немедленно прекратит сопротивление. Ибо потеря вождя означает, что боги покинули обреченных.
Тут Асмунд заметил, что жрецы майя что-то задумали: сразу за линией стражи, оборонявшей вершину пирамиды, собрался хорошо вооруженный отряд. «Сейчас эти майя бросятся вниз, — подумал Асмунд. — Своими телами он хотят опрокинуть нас. А правитель и верховный жрец, воспользовавшись общим замешательством, вырвутся из кольца».
Хрипло, дико закричал верховный жрец майя — и воины устремились вниз. Решение пришло к Асмунду мгновенно.
— Все ложись! — скомандовал он во всю силу легких.
Приказ был настолько неожиданным по смыслу и невероятным, что воины — и тольтеки, и майя — не рассуждая, бросились ниц на каменные ступени. Отряд, начавший атаку, не смог удержаться на ногах. Гора барахтающихся тел, все увеличиваясь в размерах, поползла вниз. И тогда Асмунд поднялся на ноги. Прямо перед ним — без охраны и свиты — стояли две одинокие фигуры: правитель и верховный жрец Копана. Ужас сковал их движения, надменность на лицах сменилась страхом.
Дважды со свистом рассек воздух острый франкский меч…
На следующий день нагруженные добычей тольтеки покидали город. Они шли мимо дымившихся громад храмов, еще недавно наполнявших сердца горожан священным трепетом; мимо испепеленных жилищ, среди разбросанных тут и там изваяний правителей и статуй богов. Асмунд наполовину дремал в носилках, которые несли знатные пленники. В его памяти еще жили картины вчерашнего празднества в честь победы.
Торжество состоялось там же — на ступенях главной пирамиды.
Тольтеки были полны пьянящей радости победы. Огромный ярко раскрашенный барабан, в который били два силача, наполнял своими звуками весь мир. Под его всезаглушающий грохот вверх по пирамиде, к площадке на ее вершине, где находился невидимый снизу алтарь, тянулись колонной победители и побежденные, по трое в ряд — в центре пленник, по бокам его — два тольтека. Среди пленных — бывшие жрецы майя, военачальники, знатные горожане… Боги требовали их сердца. Лица приговоренных не выражали ни страха, ни озлобления. Покорное ожидание своей последней минуты. Если б победили они — тольтеки с таким же спокойствием пошли бы на жертвенный камень. Боги не любят побежденных.
Высокие ступени доходили воинам до бедра. Не выпуская связанных рук жертвы, тольтеки разом вспрыгивали на ступень. Поворот — и наверх рывком втаскивался майя. Размеренно, гулко рычал священный барабан, и, подчиняясь его ритму, цепь не рвалась. Каждая ступень постоянно была занята. Словно исполняя ритуальный танец, вновь и вновь возносились со ступени на ступень звенья-тройки. Никто из обреченных не сопротивлялся. Многие даже гордо облегчали усилия победителей и прыгали сами. И Асмунд понимал их: им не дорога теперь жизнь. Они проиграли, боги отвернулись от них. К чему тогда жить? Лучше смерть на жертвенном алтаре. Такая участь не страшила. Тем более, что души жертв вступят в особую обитель неба, где их ждут боги. Бытие там несравнимо с долей тех, кто умирал на земле — от болезни, укуса змеи, когтей зверя, просто от голода или старости.
Вслед за движущейся цепью Асмунд поднялся к алтарю. Жрецы тольтеков в одеждах, залитых кровью, работали без отдыха. Одни грубо опрокидывали пленника спиной на жертвенный камень, цепкие руки других, сжимая мертвой хваткой руки и ноги пленника, тянули вниз, отчего грудь вздымалась вверх. Сверкал холодный обсидиан ножа, разрывая грудь. И вот уже стоит жрец с высоко поднятой рукой, и еще бьется в ней человеческое сердце.