— С наступающим! Хорошей новой жизни, — улыбнулась Цзиа на прощание, после чего прошептала почти в ухо, — не тяни за собой прошлое.
Стоило Василисе переступить порог ЗолМеха, как все взгляды собрались на ней. Девушка поежилась — как будто она прокладывала путь через расступающиеся волны. Липкий шепот, шорох ткани и стук обуви смолкал при ее приближении, но, стоило отойти, поднимался с новой силой.
— Дейла уже у себя?
Инга посмотрела на ЧарДольскую, как на заговорившую скульптуру. Поправила тонкий светлый локон и наконец, отвисла.
— Да… Она, кстати, просила вас зайти, мисс… кхм. Мои поздравления.
Василиса кивнула, хотя внутри все раздирало от любопытства. Ну уж нет, лучше обо всем узнать от Дейлы. А пока делать вид, что все идет как надо…
В кабинете сестры пахло розами. Их тяжелый сладкий аромат придавливал к земле, превращая воздух в густой маслянистый сироп. Василиса удивленно вздохнула — ей показалось, что кто-то перенес сюда половину цветочного магазина. Бордовые, кремовые, медно-рыжие, фисташковые, пурпурные — отовсюду смотрели розовые бутоны, а на полу валялся ковер из лепестков.
Дейла восседала на своем кресле, похожая на огромную экзотическую бабочку. Ее глаза, обычно покрытые болотистым мхом, сверкали.
— Если это все Марк, то я готова наколоться на шипы.
— Они все срезаны. Тут все розы со срезанными шипами… Боги, Василиса!
Дейла в один прыжок оказалась рядом и притянула ЧарДольскую к себе.
— Я так ждала этого! Я знала! Он любит меня… Боги, правда, любит, — она уткнулась ей в плечо не то плача, не то смеясь.
Милая, ты так радуешься, будто Ляхтич сам срезал каждый шип, исколов себе пальцы.
— Скажи… — одна догадка забралась ей в голову и набухала пульсирующим жгутом.
Василиса перехватила руку сестры и замерла. На тонком пальце блестел желтый обруч. ЧарДольской показалось, что все происходит не с ней, не с ее семьей.
— Да, он это сделал, — глаза Дейла сияли от гордости. — Представляешь, он с ночи усеял весь кабинет цветами, а утром сделал мне предложение.
— И ты согласилась? — машинально спросила Василиса.
Огнева не стала отвечать, закружившись по комнате.
— Это так плохо, я знаю, что сейчас нельзя так радоваться и так говорить. Но знай… Я никогда не была счастливее, чем в это утро.
— И когда? Когда вы поженитесь.
— За несколько дней до конца года. В самую лютую стужу мы будем вместе.
Глупая, он не любит тебя… не любит… не любит…
Василиса чувствовала, как в ней борется две ипостаси. Первая требовала дать Дейле пощечину, вытряхнув ту приторную дурь, застелившую взгляд, отвести к Марку и орать, срывая голос — ты не нужна ему. А вторая… вторая сама хотела кружиться, млея от счастья и давясь крупицами теплоты, пусть и подобранными с чужого стола.
— Постой… Просто ответь — ты уверена? Он достоин тебя?
Сестра взглянула на нее со смесью неверия и восторга, как дети глядят на взрослых, говорящих, что Белого Часодея нет.
— Какая разница… Какая разница, если все это происходит взаправду.
Ну что же, каждый сам выбирает путь. И идет по нему, стирая подошву.
— Дейла, мне нужно кое-что поправить. Можешь зайти в базу с учетки твоего будущего мужа?
— А?.. Поправить?
— Да, через день будет конференция, а тут недавно раскрылось, что кто-то неправильно оформил список приглашенных. Надо его подкорректировать, пока организаторы еще не утвердили, — терпеливо объяснила ЧарДольская.
— Ну если так, — в другое время сестра бы обязательно насторожилась и устроила бы допрос. Но сейчас ее слишком пьянил восторг. — Сейчас все подправим.
Ее пальцы застучали по клавиатуре, после чего Василиса получила полный доступ к нужной базе. Ровные колонки имен растились перед глазами стройным маршем.
— А Елена знает? — насторожилась Дейла, следя за ЧарДольской. — Она же…
— Кажется, в мои обязанности не входит каждый раз отчитываться перед госпожой Мортиновой, — Василиса нашла нужное имя, и одним щелчком мыши стерла его. Огнева за ее плечом резко вздохнула.
— Ты все делаешь в обход ей! Она ничего не знает!
— Как и Норт не догадывается, что ты шарилась в его кабинете. Верно?
Да, сестренка, один — один. Похоже, в нашей семье у каждого есть своя тайн.
Дейла побледнела. Весь праздничный конфитюр осыпался с нее, обнажив серое, напуганное лицо. ЧарДольская медленно напечатала свое имя в пустой графе и нажала значок «сохранить изменения». Теперь дороги назад не было.
— А теперь отправь этот файл на утверждение, будь любезна. Прямо сейчас, при мне.
Огнева секунду колебалась. Ее взгляд беспомощно шарил по столу, будто под ворохом бумаг пряталось какое-то оружие, способное остановить этот кошмар.
— Она не потерпит такого. Елена расквитается с тобой… Тебе этого не нужно, поверь.
— Не волнуйся, ее неприязнь я переживу. Отправляй файл.
Василиса уже видела в глазах сестры, что та отступила и сделает, как она хочет.
А госпожу Мортинову давно надо было поставить на место. И с завтрашнего дня я начну это делать.
После того, как зажглась зеленая галочка «утверждено», Огнева опустила дрожащую руку. Ее лицо налилось свинцовой тяжестью, а в глазах разлилось мутное болото.
— Помниться, ты сама хотела, чтобы я подружилась с Драгоцием, милая. И передай Марку, когда он обо всем догадается, что я рада приветствовать его в семье Огневых.
========== Глава 17 ==========
— … не имела полномочий так поступать, — последнее Елена почти выплюнула ей в лицо, наклонившись так близко, что взгляд сам опускался в полукружье декольте.
Женщина, даже кривившаяся от ярости, оставалась на удивление красивой. Ее кожа продолжала сиять чистой белизной, лишенной и намека на красноту. Глаза налились свинцовой синевой, как готовящееся к шторму море.
— Я не давала Вам разрешения войти, — как можно более безучастно отозвалась Василиса. — Выйдите из моего кабинета и дождитесь приглашения. Сейчас у меня нет времени выслушивать ничьи претензии.
По тому, как дрогнули руки Елены, стало понятно — она чуть было не отвесила ЧарДольской крепкую пощечину.
— Ты… тут… ничего не решаешь. Ты пустое место. Пустое место, которое вылетит отсюда по одному моему щелчку пальцев, — госпожа Мортинова чуть усмирила гнев и теперь просто была не в себе.
— Я дочь Нортона Огнева, и это ничто не изменит. А вот кто Вы, мэм?
— Дочь? — Елена улыбнулась, будто услышала презабавную шутку. — Ты в правду веришь, что Нортон считает тебя родным человеком?
Все внутри Василисы стянулось тугим узлом. Она сейчас скажет любую гадость, только бы поквитаться со мной… главное, не сорваться.
— Не стоит лезть в отношения нашей семьи. Поверьте, нас и так слишком много, чтобы терпеть еще и кого-то чужого.
— Я иду к Норту. Завтра тебя здесь уже не будет, — женщина резко развернулась к двери, хлестнув на прощанье тяжелым парфюмом.
Василиса подождала, когда Мортинова скроется, а потом стекла по креслу. Все в ней клокотало, как в закрытой печи. Из груди вырвался не то рык, не то вой.
— Если я вылечу отсюда, то только после вас, госпожа Мортинова.
Закрытая дверь даже не скрипнула в ответ на ее признание.
В ЗолМехе все еще кипело, переживая недавние вести. Эта зима обещала быть богатой на события: сначала слушанье Нортона, а потом свадьба Дейлы с одним из старших руководителей, Ляхтичем. Казалось, в вольер к оголодавшим псам кинули фунт мяса — так сочно пережевывались эти вести. Даже приезд Драгоциев не внес подобного резонанса.
В кафетерии отовсюду слышались обрывки чужих разговоров, которые кружили по залу стаей зудящей мошкары, забиваясь в уши, как бы ты не закрывал их. Василису уже тошнило от вечных полунамеков, полувзглядов и полуулыбок, которые впивались ей в спину в огромном количестве. Их гнилостно-приторный душок пробивался даже в ее кабинет вместе с приходами Инги, заносящий очередной отчет.