Астрагор закончил речь, заслужив порыв аплодисментов. Все эти ряженые люди в дорогих костюмах вскакивали со своих кресел, чтобы успеть подать старику руку и заслужить его мимолетный кивок. Будто они были стаей уличных шавок, которым бросали куски свежего мяса.
— Пойдем отсюда, — Фэш, игнорируя прямые взгляды окружающих, поднялся.
Василиса кивнула и тоже встала. Пока они пробирались к выходу, она раз десять услышала тихий перешепот и глумливые смешки. Конечно, всегда приятно смотреть, как кого-то другого свергают с пьедестала. Посмотрела бы я на вас, крысы, когда ваш корабль пойдет ко дну. А Фэш будто бы и не слышал свою фамилию из уст этих посторонних, пропахших сигаретами и духами, людей.
— Кажется, ты хотела поговорить?
Василиса вздрогнула оттого, каким обманчиво-спокойным был его голос. Они уже забрали свои вещи, и теперь шли по оживленному холлу. Вокруг суетились постояльцы гостиницы, со своими пестрыми чемоданами напоминающие рой насекомых. Смеялись дети, катающиеся на тележках и мельтешащие под ногами швейцаров. Жизнь вокруг била буйным родником, напоминая о скорых праздниках.
— Мне жаль, что твой дядя…
— Только не об этом, — Фэш поморщился, махнув рукой с уже натянутой перчаткой. — Поверь, мне предстоит услышать столько «сожалений», что хватит утопить в нем пол…
Перед ними проехала груженая тележка, толкаемая бойким работником отеля.
— Посторонитесь, мэм… И Счастливых праздников!
Драгоций чуть придержал Василису, будто боялся, что та бросится под колеса и задохнется, придавленная горой чемоданов.
— Пойдем гулять, — неожиданно для себя предложила девушка. — В детстве я всегда уходила гулять, если мне казалось, что мир вокруг несправедлив.
— Ты провела все свое детство на улице? — в голосе Фэша пробились привычные задорные нотки, блестящие, будто искры в мокром полене.
— Эй! У меня было не такое уж и плохое детство!
А потом она взяла его за руку и вытащила в пропахший морозом и карамелью город.
В эту ночь зима окончательно вступила в свои права. Весь воздух дрожал от ее невидимой хватки, оседая хрусталиками инея на ресницах и шарфах прохожих, забиваясь под крыши и превращая улицы в ледовое королевство. Но никакие холода не могли сдержать тот поток людей, что вышел встречать северную гостью. А вместе с ними то тут, то там раздавался громкий смех, музыка, бойкий говор. И по мостовым закружил запах печеных яблок, пряного глинтвейна, корицы и свежей выпечки.
Сначала они шли молча, каждый думал о своем и безучастно следил за чужим весельем. Будто два камня они упали в бурны поток, стараясь противиться ему, но потом силы иссякли, и их понесло по оживленным улицам.
— А вот здесь я впервые вышла на лед, — Василиса показала на огромный каток, залитый прямо на площади. — Мне тогда было лет шесть, и Норту пришлось в одной руке держать меня, а второй расчищать нам путь.
— А я впервые катался на замерзшем озере… Помнишь, я говорил, что раньше жил рядом с лесом? Ну так вот, там в чаще есть огромное круглое озеро, и отец расчищал его, чтобы мы с Захаррой могли расшибать себе коленки.
— Там наверное красиво? — Василиса ощущала себя так, будто старалась вскрыть чужую шкатулку с драгоценностями. — Ну, в городе, где ты жил раньше.
Фэш следил, как какой-то мальчонка пытался проехаться спиной, но все время заваливался, а мужчина ловил его за плечо, ставя обратно. Оба выглядели самыми счастливыми людьми на земле.
— Береги семью, Василис. Это единственное, за что стоит бороться.
ЧарДольская почувствовала, что сейчас один из моментов, когда стоит закрыть рот и просто побыть рядом.
Холод загнал их в какой-то паб с деревянной вывеской и огромными окнами во всю стену. Окнами, за которыми было битком народа с раскрасневшимися щеками и блестящими от еды и выпивки губами. В таких местах уже с порога ощущается вкус добротного рагу, запеченного с овощами и картошкой, запах домашнего эля и легкий привкус дыма. На стенах висели гирлянды из крашеных головок чеснока, а на каждом столе горела свеча, оплетенная еловыми веточками.
Тут были рады всем.
Их провели к дальнему столику, утопленному в уютном полумраке. Лакированное дерево начищено блестело, и отблеск свечи плясал по его волнистым узорам. Василиса села на маленький диванчик у стены, а Фэш прямо напротив — на стул.
ЧарДольская подняла на Драгоция взгляд, а потом усмехнулась, будто была нашкодившим ребенком. В ее руках горел дисплей телефона.
— Ты чего? — Фэш отвлекся от листка с меню.
— А мы могли бы сейчас ходить по залу, ослепленные светом, пробовать самые изысканные вина и закусывать какой-нибудь хренью с названием в три слова. А к нам бы подходили и подходили типы, каждый из которых только и думает о том, как провернуть очередное дельце повыгоднее…
— А мы сбежали оттуда, как…
— Безответственные и слабохарактерные дети. Если что, это цитата принадлежит Елене, она только что отправила мне письмо на три абзаца. Пришлю в ответ грустный смайлик, хуже уже все равно не будет, — Василиса демонстративно убрала телефон в дальний карман сумки, поставив на беззвучный.
— Как ты провернула всю это историю?
— М-м-м… Знаешь, Норту давно нравится Маришка, — ЧарДольская тут же взглянула на Драгоция, боясь его реакции на имя Резниковой, но тот молчал. — Так вот, я просто сказала, что вряд ли он сам захочет отпускать объект своего вожделения с его потенциальным объектом вожделения. Брат подумал и согласился.
Фэш усмехнулся, покачав головой. Подошла официантка, и Драгоций сделал заказ на них двоих. Василиса отчаянно чувствовала, что им стоит поговорить. Но все слова словно запутанный клубок смешались в голове, и так страшно было тянуть не за ту нить, лишь еще сильнее скручивая его.
— Знаешь, а мы ведь были вместе с ней почти два года. Нам оставался месяц до круглой даты… или два… черт, кажется, все-таки два. И разрыв у нас был болезненным, — Фэш смотрел куда-то сквозь стену, будто видел в полумраке очертания прошлого. — Но я ей за многое благодарен.
Василиса прикусила щеку, пожевав ее. Стоит ли говорить, что за те «почти два года» она вдоволь навидалась с Резниковой и натерпелась от нее.
— И все-таки она стерва… И поэтому ты убежал тогда?
— Я не из тех, кто любит целоваться с девушкой на глазах у бывшей. Особенно, если перед этим договорился с ней о встрече.
ЧарДольской хватило совести покраснеть. Принесли две порции ароматного густого рагу из кролика с домашним элем, отдающим сухими травами. Но Василисе сейчас бы и кусок в горло не полез.
— Если ты думаешь, что я специально полезла к тебе, чтобы досадить ей, то ты… не так уж и не прав. Стоит признать, Маришка мне крепко не нравится… Но тогда дело было не только в этом, — ну что ты как школьница, не робей, говори прямо. — Сейчас твоей бывшей нигде не видно, Драгоций.
Фэш замер с вилкой в руке, кусок морковки плюхнулся опять в тарелку, как будто надвигался какой-то тайфун. Между ними было меньше метра и пара тарелок, а казалось, что выросла непроходимая чаща.
— Уж я бы заметил. Ты знаешь, где находится Драгшир?
— Это где-то рядом с Драголисом? Огромным заповедников в несколько сот гектаров? Всегда хотела там побывать.
— Мое детство прошло, как раз в том городе, а ты спрашивала, какой он… Не хочешь сама увидеть?
Во рту будто растаяла сливочная конфета, затопив все тягучей сладостью.
— Ты только что позвал меня…
— Провести выходные вместе и съездить в мой старый дом. Мы собирались отметить Сочельник в нем, а для этого его стоит приготовить и проверить… В общем, мне будет сложно справиться одному.
Василиса мысленно отменила все планы на ближайшие выходные и стала прикидывать, как запихнуть в один чемодан пуховик и лыжные штаны. В Драгшире сейчас должно быть чертовски снежно.
========== Глава 19 ==========