По обилию черного казалось, что где-то рядом идут похороны, и вся толпа собиралась туда, но в последний момент забежала погреться в зал суда. На Василисе самой было наглухо закрытое платье из плотной ткани с длинным рукавом. Словно покажи она хоть миллиметр кожи — и в него тут же вцепятся.
— Переживаешь? — Миракл присел рядом с ней. В его руках была кожаная папка с документами, а под глазами — синие полукружья. Мужчина почти не смотрел ни на кого, только время от времени задумчиво тер подбородок.
— Все эти люди… почему тут так много людей? — ЧарДольская поочередно оглядела темные макушки Драгоциев, кучерявые — Лазаревых, и только потом нашла почти пепельные волосы Огневых.
— А как сама думаешь?
— Вряд ли они пришли понаблюдать за воссоединением нашей семьи.
— Я всегда знал, что ты самая сообразительная из всех детей Нортона, — Миракл улыбнулся так, что было не понять: шутит ли он.
— Мама все-таки решила не приезжать.
— Лисса всегда появляется в последний момент. Возможно, он просто еще не настал.
Миракл глянул на часы, а потом ушел к Елене с Нортом. Скоро все начнется. Или закончится. Тут как посмотреть. Василиса почувствовала, что в затылок ей упирается взгляд, девушка обернулась. Фэш Драгоций кивнул ей через весь зал. Нестерпимо захотелось плюнуть на всех и подойти к нему, уткнуться носом в плечо и сидеть так все время, пока не раздастся удар молотка.
Василиса отвернулась первой.
— Прошу всех встать. Суд начинается.
После этих слов все чинно поднялись со своих мест, словно всё происходящее было хорошо отрепетированным спектаклем, а каждый сидящий до зубного скрипа заучил свою роль. ЧарДольская поднялась вместе со всеми, как часть одного единого организма.
В зал вошел Нортон Огнев.
На секунду зал потонул во вспышках камер, гуле и нескончаемых вопросах, повисших в воздухе. А потом наступила звонкая тишина. Где-то мерно тикали часы, и секундная стрелка весело отсчитывала пройденный путь.
ЧарДольская почувстовала на себе мимолетный взгляд отца. И этого единственного мига хватило, чтобы внутри все отсырело. Василиса поймала себя на том, что сидела и раз за разом повторяла что-то похожее на бессвязную молитву, обращенную непонятно к кому.
Миракл поднялся за стойку, разложил белый ворох бумаг и взял слово.
— Папа, постой… ты снова уходишь? — Норт схватил Огнева-старшего за штанину и что есть силы задрал голову.
Дейла с Василисой подбежали следом за братом, обступив отца, словно стая голодных волчат.
— Расскажи сказку, пап.
Нортон опустился к своим детям, по очереди оглядывая их.
— А разве мама уже не прочла вам перед сном?
— Мы хотим услышать другую сказку… расскажи нам страшную сказку.
Нортон Огнев усмехнулся, потрепав сына по светлой макушке. Кому как не ему знать, сколько страшных сказок существует взаправду.
— И тем самым мы считаем, что все обвинения, выдвигаемые против Нортона Огнева, были основаны на недостоверных, непроверенных сведеньях. К тому же в их формировании явно участвовала конфиденциальная информация, добытая из зашифрованных переписок, хранящихся непосредственно в архивах ЗолМеха. И я хотел бы задать вопрос господину Лазареву, как он смог получить доступ к ним?
Василиса забралась под одеяло — в эту ночь ей разрешили поспать вместе с сестрой. Дейла свернулась у нее под боком, постоянно хихикая. Девчушка все время хватала ее за руку и никак не могла успокоиться. Нортон присел на край кровати.
— Вы знаете, что раньше нашим городом правил один великий правитель? Его звали Эфларус, и он верил, что нет никого сильнее и лучше его. Говорят, он выстроил самый прекрасный замок. Такой красивый, что люди со всего королевства съезжались посмотреть на него… Все восхищались его творцом и говорили — нет ничего такого, с чем он не смог бы справиться.
— А потом прилетел дракон и все разрушил? Или замок захватили злые войны? — Норт поерзал, от нетерпения начав грызть ноготь.
— Нет. Все было совсем не так.
Константин Лазарев бросил на Миракла нечитаемый взгляд и тоже поднялся.
— Данная информация была получена нами из проверенного источника, оглашать который я не могу, исходя из его пожеланий остаться анонимным. Но в деле были указаны все необходимые замечания, чтобы господин судья мог убедиться в законности наших методов.
Судья откашлялся.
— Что же… Пора выслушать первого свидетеля по данному делу. Со стороны ответчика приглашается Елена Мортинова. Пожалуйста, поднимайтесь и знайте — все ваши слова должны быть правдивы.
Госпожа Мортинова со сверкающей брошью на груди, похожей на осколок тающего льда, прошла по залу, оставляя за собой шлейф духов.
— Я долго молчала… пожалуй, слишком долго, чтобы мои слова оставались правдой.
Василиса закрыла глаза и почти дотронулась до острого золотого шпиля. Под ней пронесся прекрасный замок, сотканный из жемчужных нитей. А с главной башни ей помахал сам Эфларус — беловолосый старичок с добрыми зелеными глазами.
— Но в один день великий правитель подумал — а вдруг кто окажется мудрее, сильнее, лучше? Вдруг где-то появится замок краше? И Эфларус так долго думал над этим, так долго переживал, что в какой-то миг понял — не будет на земле никогда творения прекраснее, чем его.
— Но ведь он не мог решить за всех людей в мире?
Нортон внимательно посмотрел на дочь. Его глаза стали печальными.
— Не мог… но сделал это. Он разрушил свой замок. Сам.
Елена оглядела притихший зал торжествующим взглядом, словно на ее груди сияла незримая медаль, а потом глубоким, проникновенным голосом произнесла:
— Я попрошу пригласить еще одного свидетеля. Алексея Рознева.
— Он имеет какое-то отношение к данному делу? — судья чуть нахмурился.
— Нет. Но он знает о Нортоне Огневе нечто такое, что утвердит вас в правдивости всех обвинений. Он и Василиса ЧарДольская.
Замок, сотканный из жемчужных нитей, рвался на части, оставляя после себя лишь серый прах. Его камни обращались в шелуху, крыши — в крошку, а где-то над всем этим горько смеялся безумный старик.
Нортон Огнев закончил рассказ, а потом задумчиво сказал в пустоту:
— Очень легко поверить в свою неуязвимость… особенно, когда ты имеешь все. Но единственное, что принадлежит нам, — наша семья. Все остальное облетит пеплом.
Василиса ЧарДольская, сидя на жесткой скамейке, почувствовала, как в ее руке остается лишь пепел.
========== Глава 23 ==========
Василисе на миг показалось, что под ней пропадает пол, и она катится в черную леденящую бездну. Ее затягивало все сильнее и сильнее, вышибая из легких воздух.
Первый шок медленно отступал, как волна, оставляющая после себя месиво из грязи и песка. Откуда? Откуда она могла знать? ЧарДольская поймала взгляд Елены. Женщина смотрела на нее с холодным торжеством героя, перерубившего голову дракону.
А потом Василиса все поняла. И показалось, что голову отрубили ей. Мечом, который она сама вложила в родные руки.
Фэш Драгоций все это время смотрел на нее, словно пытаясь докричаться сквозь весь зал. Его лицо с горящими синими глазами — лицо предателя — все еще манило к себе. Василиса молча, но от души пожелала ему гореть в пекле. В том самом, где он сначала выпотрошил, а потом спалил ее душу. По взглядам родственников ЧарДольская поняла — для нее готовят костер не меньше.
Лешка, а теперь уже Алексей Рознев, вошел в зал суда своей развязанной походкой, доставшейся ему от сотен часов, проведенных на тренировках. За те несколько лет, что Василиса с ним не общалась, парень успел превратиться в широкоплечего молодого мужчину. На секунду он замедлялся, проходя мимо нее, и незаметно подмигнул. Во всяком случае, по мнению Рознева, но точно не половины собравшихся. По залу расползся шепот.