Ей ответили что-то неразборчивое, а потом в трубке послышался влажный, чавкающий звук.
— Где вы? Инга, посади его в такси… Инга…
Звонок оборвался. Дейла сжала телефон, пока костяшки не побелели. Эта блондинка с длиннющими ногами и смелыми вырезами всегда ей не нравилась, а теперь, когда ей захотелось охмурить Норта, неприязнь переросла в острую ненависть. Инге нужны были деньги Огнева, Огневу — ее блондинистые волосы, отливающие в темноте платиной, и водянисто-голубые глаза. Наверное, в Инге брат видел призрак той, навеки от него ушедшей.
Дейла вышла из комнаты, начиная бесцельно бродить по квартире. Норт уже немаленький, да ему до тридцати ближе, чем до двадцать, в конце-то концов! Что она вообще переживает за парня? Ну напьется, ну переспит с этой стервой, кто умирал от этого? Если залетит, то сам дурак, будет выплачивать алименты или оденет кольцо на палец. От последнего Огневу замутило. И когда она стала таким циником.
— Дейла? Ты чего не спишь? — в проходе показалась Лисса. Женщина была одета в брючный костюм и выглядела так, словно в любой миг могла сорваться на деловую встречу.
Дейла прислонилась плечом к стене, разглядывая мачеху. Присутствие ЧарДольской в доме заставляло вспоминать о террариуме со змеями. Стекло разбилось, и огромная анаконда заползла тебе под кровать…
— Вы все еще тут. Не собираетесь домой? К себе домой, — если бы не кретин братец, Огнева была бы любезнее… но ее так все достало. А еще в последнее время ее мутило от любых резких запахов или вкусов.
Глаза Лиссы на секунду кольнули холодом, но потом вновь стали до тошноты спокойными, как витражное стекло.
— Дейла, — женщина прикусила губу, — я хотела выпить кофе… не расскажешь, как у вас работает машина?
Огнева пожала плечами и пошла на кухню. Сидеть одной ей тоже не хотелось.
Кухня в Черноводе была оборудована так, что даже Жан-Жак, именитый шеф-повар, не побрезговал бы готовить на ней, но сами Огневы едва освоили конфорку для жарки яиц.
Лисса откинулась на спинку кресла.
— С пенкой или без? Хотя… лучше без, тут рычаг заедает.
Женщина махнула рукой, и Дейла сделала две чашки на свой выбор.
— Спасибо, — Лисса аккуратно достала ложечку.
Тишина свернулась между ними, как загустевший сахар. Дейла чувствовала, что ей надо что-то сказать, но желания не было. Эта женщина… когда-то Огнева отдала бы очень многое за возможность быть услышанной ею, но те времена миновали.
— И вам спасибо за подарок. Я получила его, хотя, кажется, ничего не ответила, — на свадьбу ЧарДольская вместе с пожеланиями прислала набор духов, которые Дейла даже не понюхала.
— Мне жаль, что все так вышло, — Лисса прикрыла глаза, — что тебе пришлось пройти через это одной.
Дейла захотела встать и уйти. Слишком поздно строить из себя понимающую матушку, когда всю сознательную жизнь была холодной мачехой. Слишком поздно… Огнева почему-то не могла заставить себя двинуться.
— Я была не одна. Со мной был любящий и заботливый муж. Которого вы отправили за решетку и даже не моргнули. И не сказали мне. Почему? Почему вы… — ногти вошли под кожу, — все всегда решаете за нас? До сих пор…
— Я знаю, как он к тебе относился. И знаю, как предал Нортона, из-за него ваш… нашу семью, — Дейле захотелось кричать, — нашу семью чуть не растащили. Каждый получает то, что заслужил, Дейла… это закон жизни.
Огнева усмехнулась, хотя в пору было идти рыдать.
— Тогда что получите вы, матушка? За всю свою заботу… за теплоту, за… что ты получишь, Лисса, за то, что постоянно лезешь в жизнь чужих детей?
Щеки, кажется, покраснели и неприятно жгли. ЧарДольская наконец растеряла напускное добродушие, и ее черты заметно заострились.
— В тебе говорит обиженная и недолюбленная девочка. Но когда у тебя будут свои дети, Дейла… ты поймешь меня. Поймешь, что я давала вам с Нортом все, что могла. Думаешь, мне легко было видеть напоминание о чужой женщине в своей семье? Нет… но я всегда старалась разглядеть в вас Нортона, а потом уже Ниру. И я любила вас. И продолжаю любить… черт, да я воспитывала вас больше семи лет… это на три года больше, чем родная мать… конечно, я успела полюбить вас.
Лисса замолчала, прерывав длинную речь. Она выглядела такой уставшей, словно таскала камни, или кто-то скрутил ее и выжал подобно тряпке. Дейла не знала, что ответить. Конечно, она чувствовала, что Лисса привязана к ним, и Огнева сама была также привязана к ней. Но Василиса… Василису ЧарДольская любила. Дейле казалось, что у нее в руках лежат тлеющие огоньки, а сестрица пляшет рядом с огненной гиеной.
У мамы был такой большой живот, будто она съела всю кастрюлю с супом. Дейла постоянно подходила к нему и трогала. Каждый раз ей мерещилось, что кто-то там внутри отвечает ей.
В маме жила их сестренка.
Пока она была маленькая и такая беззащитная, что мама носила ее в себе. Но потом, когда сестренка родится, Дейла, наконец, увидит ее. Девочка закрывала глаза и представляла, какой она будет. Вот бы похожей на нее… такой же светловолосой и с зелёным глазами, тогда бы все сразу понимали, что они сестренки и провожали их завистливыми взглядами.
— А как ее будут звать? — если бы выбирала Дейла, то она бы придумала самое лучшее имя… может даже отдала бы сестре имя любимой принцессы.
— Василиса, — улыбнулась мама, поглаживая живот, будто сестренка тоже слушала их. — Как считаешь, ей подойдёт?
— Ва-си-лиса… мне нравится. Оно так похоже на твое.
Лисса присела рядом на корточки и положила ее ладошку себе на свитер. Дейла сразу же смяла ткань.
— Я очень-очень хочу, чтобы вы подружились. Чтобы вы стали самыми лучшими подружками, — мама внимательно посмотрела на Дейлу, как будто та опять пролила компот, — она будет такой маленькой. Мне понадобится твоя помощь с Василисой.
Дейла подняла голову, чувствуя себя в этот миг совсем взрослой. Но один вопрос все не давал ей покоя. Если у мамы появится новая дочка, то не забудет ли она о ней. Как Дейла порой забывала о старых куклах, если родители дарили новых.
— А ты будешь продолжать любить нас? Меня и Норта…
Лисса улыбнулась, как будто девочка сказала что-то смешное. Женщина села на диван и постучала рукой по подушке рядом. Девочка тут же вскарабкалась, доверчиво прижимаясь к теплому боку.
— Ты, — Лисса загнула один палец, — Норт, — второй, — папа и я, — у нее на руке остался лишь один торчащий мизинец. — А это будет Василиса. Видишь, нам всем хватит места. Я не подведу Норта… и вас, — тихо добавила женщина.
Дейла сжала мамину руку и погладила ее.
— Тогда я тоже не подведу тебя. Я стану самой лучшей сестрой, честно-честно… я даже дам ей своих кукол, мама, и замок, и краски… как думаешь, ей понравятся мои краски?
Лисса рассмеялась и плотнее прижала к себе дочку.
— Конечно, милая… думаю, Василиса будет счастлива.
— Мам… а когда мы с Нортом были внутри тебя… тебе нетяжело было? Нас же двое.
Женщина странно посмотрела на Дейлу. Девочка так и не смогла понять, чем ей так не понравился этот взгляд, почему внутри все слиплось и захотелось извиниться за вопрос.
— Вы с Нортом, — Лисса замолчала. У нее на лбу пролегла резкая складка, делая ее совсем некрасивой, — с вами все было куда проще… пойдем, ты хотела показать мне свои рисунки?
Дейла тут же побежала в комнату, где на столе сох лист с нарисованной белой феей в пышном платье. О своем вопросе она тогда забыла на целых пять лет.
— Дейла… что ты не перестаешь смотреть в телефон? — Лисса вновь перехватила ее взгляд. — Кто в такую ночь должен писать тебе?
Наверное, беспокоится о Василисе и думает, что это она может писать сестре. Наивная, у рыжей есть Драгоций. Дейле вдруг остро захотелось вывалить на ЧарДольскую весь куш проблем и посмотреть, как та поступит. Она столько бубнила о своей любви, что грех будет не проверить слова на деле.
— Норт. Брат не выходит на связь. Я знаю, он спутался с плохой кампанией и сейчас его пытается охмурить одна стерва. Как-то так.