Василиса не стала слушать дальше и выключила телевизор. Самоубийство, как же. ЧарДольская старалась не думать об этом. Только она представляла холодное тело Елены с распахнутыми глазами, как все внутри начинало сводить, но далеко не от скорби… Это неизведанное, темное чувство пугало девушку, как новое пятно, появившееся на давно изученной картине.
— Иногда нам приходится наступать в грязь и пачкать обувь, — отец чуть приподнял голову, отрываясь от какого-то документа. Жутко важного, должно быть.
— Так ты это называешь? И как, дело того стоило?
Василиса старалась скрыть волнение, но выходило так себе. Она догадывалась, зачем понадобилась Нортону в столь поздний час. И о чем он захочет поговорить. Рука сама нашла в кармане маленький кинжал и сжала его.
— Тебе будто жаль ее.
Василисе стало холодно от его слов. По спине прошелся неприятный озноб, хотя все окна в комнате были закрыты.
— После того, что случилось с мамой, — нет, не жаль. Но я бы так не смогла.
Нортону, видимо, ее слова показались забавными.
— Смогла бы. В этом, ты вся в меня.
— Нет, иначе бы ты поплатился за то, что сделал с Лешкой, — она сказала это резче, чем следовало бы. Как всегда эмоции взяли вверх. — Думаешь, я забуду это?
Нортон Огнев отложил бумаги и встал. Василиса против воли вжалась в спинку кресла, следя, как отец подходит к ней. Не торопясь, вальяжно, он уселся в кресло напротив. Теперь между ними и полуметра не было. Девушка ощутила полузабытый страх. Тупым кинжалом он вошел ей под ребра, медленно пройдясь по кости.
— З-зачем ты позвал меня?
— Закончить наш разговор.
Василиса могла бы и дальше притворятся, что не понимает, но что-то во взгляде отца подсказало, так лучше не делать.
— Тот самый, который ты прервала, убежав с Драгоцием. И после которого, напали на Лиссу.
Ее как будто кипятком окатили.
— Если ты думаешь, что я как-то причастна, — Василиса привстала со своего места. Злость на миг вытеснила все остальные чувства.
— Нет. Просто любопытное совпадение. Дейла мне рассказала, что ключ у тебя. В принципе, это было и так понятно, но все же…
Как мило, сестра нашла себе новую подружку для секретов. Прежней был Марк.
— Что? Снова будешь шантажировать меня? Чем на этот раз?
Ей, правда, стало интересно, как он изловчится в этот раз. Ведь никого близкого у ЧарДольской не осталось. А до Фэша даже отец не дотянется.
— Не в таком тоне тебе следовало бы говорить со мной, Василис, — Огнев редко обращался к кому-либо по имени. В детстве девушке казалось, что он и вовсе не различал их. — Ты можешь сама отдать его мне. Отдай, и я найду, как отблагодарить тебя.
Что ей надо, этого отец ей не даст. А тот, кто смог бы дать… к нему Василиса не пойдет.
— А если не отдам? Если я сама захочу им воспользоваться?
В серо-зеленных глазах Нортона промелькнуло что-то незнакомое. Он молчал, словно ждал продолжения. Ну и зря. Отец — последний человек, кому она станет раскрывать свои планы. Хотя бы потому, что они идут вразрез с его.
— Не поделишься?
— Ты сам учил хранить секреты только у себя в голове.
Нортон улыбнулся, хотя, вроде бы, ничего приятного не услышал. Василиса положила обе руки на стол и вспомнила, как Огнев также улыбался ей лет шесть или семь назад. Правда, ей тогда хотелось плакать…
Вещи уже были собраны, и без них комната опустела. Василиса не могла поверить, что покидает это место. Как назло голову кружили воспоминания и все казалось, она вот-вот проснется. Жаль, что с собой нельзя забрать этот запах, вид из окна и все моменты, прожитый в этих стенах. Жаль, что все это останется пылиться здесь, никому ненужное.
— Ты, правда, уезжаешь? — в дверях показалась голова сестры. Дейла будто только сейчас поверила, что скоро станет на одну Огневу меньше. — Что? Все из-за нее.
— Да что ты понимаешь, — Василиса раздраженно повела плечом. — Елена, конечно, бесит меня, но есть причины посерьезней.
— Не поделишься?
— А тебе есть дело?
Дейла скривилась, но спорить не стала. У нее свои заботы: вон, какие сережки в ушах, и эти вечные вздохи про какого-то Марка… Василиса бы спросила, но ей тоже все равно. Мамы больше нет, и им можно не строить из себя любящих сестричек.
— Тогда, пока?
— Пока.
Дейла подошла и неловко обняла сестру. Даже простились они как-то неловко и словно бы понарошку. Василиса бы взгрустнула, но у нее впереди новая жизнь, где нет места ни одному Огневу. А значит, пора отпускать это место.
— А… и вот еще что, — Дейла обернулась в дверях, мазнув руку юбкой, — отец просил тебя зайти… не знаю зачем.
Девушка исчезла, а Василисе захотелось завыть в голос. Неужели им всем хочется так поскорее вытолкать ее за дверь и забыть. Наверное, стоило забрать с подоконника и тот противный кактус в розовом горшке, иначе даже такой стойкий боец загнется. Вряд ли кто-то из Огневых вообще зайдет в ее спальню.
Девушка усмехнулась и поспешила к отцу. Лучше бы не заставлять его лишний раз ждать.
Раньше тут была родительская спальня. Такая святыня для них всех, где по утрам солнце путалось в легком тюле и пахло женскими, миндальными духами. Василиса до сих пор не отучила себя оглядываться и искать маму, заходя сюда. И каждый раз удивляться, куда исчез ее столик с зеркалом и почему вместо белого хлопка на окнах плотные черные портьеры.
Теперь это просто комната, в которой всегда не хватает света.
— Ты хотел меня видеть?
Ее голос зазвенел в воздухе, как будто вот-вот и оборвется. Именно сейчас хотелось выглядеть взрослой, чтобы отец запомнил ее такой, гордой и ни о чем не жалеющей.
— Василиса? — Нортон вышел из дальней части комнаты, где обустроил себе кабинет, — присаживайся.
Девушка, сама того не заметив, устроилась на любимом пуфике мамы, бог знает, как уцелевшем тут. Стало чуть спокойнее и даже показалось, что Лисса где-то рядом, только отошла на минутку. Но она вернется, а значит, Василису никто не тронет.
— Уже все собрала?
— Да, — отец выглядел весьма мирным и даже пытался улыбаться, но девушке все равно было боязно. Ее пугали такие жесткие зеленые глаза, в которых не было и капли теплоты. — За мной заедут…
— Ну как же, — Нортон усмехнулся, — она ведь у нас самая…
Он вдруг оборвал себя и замолчал. Его ноздри чуть дернулись, и Василиса зачем-то вспомнила о гончих на охоте. Они тоже ведут своими огромными носами, перед тем как залиться лаем и пуститься по следу. Пальцы зацепились за обивку, лучше бы и вовсе молчала. Но отец быстро взял себя в руки.
— Ты попрощалась с сестрой и братом?
— Да, — с Дейлой она виделась минутой назад, а Норту отправила сообщение.
— А с Еленой?
— Нет, — тут даже Василисе стало неловко врать, — но можешь передать ей пару слов от меня… не знаю, на свое усмотрение.
— Глупо было думать, что вы поладите, — Нортон отошел к окну, и его голос зазвучал чуть приглушенно, будто мужчина думал о чем-то другом. — Но мне все равно бы этого хотелось… хорошо, я что-нибудь передам.
Василиса поерзала. Интересно, зачем отец позвал ее. Вряд ли ему вообще есть дело, кому и сколько раз она сказала «прощай». Тогда что? Может, он чего-то ждет от нее? Но чего? А вдруг он хочет тоже… Девушка тут же стряхнула с себя эту мысль, как налипший комок грязи. Ну уж нет, прощаться с ним, как с заботливым папочкой, она точно не станет…
Напротив даст всем видом понять, что он ей никто, что она не простит его за разрыв с мамой… что она точно-точно уже не любит его. Василиса надула ноздри и вскинула голову.
Нортон наблюдал за ней и отчего-то улыбался все явнее.
— У тебя скоро день рождение. Восемнадцать лет.
— М…м, — Василиса не сразу нашла слова, — удивительно, что ты помнишь.
Нортон даже бровью не повел на ее выпад.
— На такую дату полагается достойный подарок… — он подошел к одному из ящичков и начал что-то искать в нем.
Василисе захотелось взвиться и закричать, что ей вообще ничего не нужно от него, но в горло как будто ком вставили. Она только и могла безвольно наблюдать за происходящим. И все же в голове мелькнула предательская мысль: он вспомнил, а значит ему не все равно.