Такой он ее и запомнит.
— Да. Пора ехать.
Что-то кончается, чтобы что-то другое смогло начаться.
========== Эпилог ==========
Вокруг стелется туман, и кроме его белого брюха мало, что видно. Под ногами каменистая крошка, цвета граната, угля и графита, а больше и не разобрать. Василиса усмехается, вот таким и будет это утро. Хмурым и близоруким, как новорожденный котенок. А какой день последует за ним лучше и вообще не думать.
Фэш останавливается, хотя вокруг не видно ни зги и как он ориентируется для Василисы — загадка. Но тут сквозь плотную завесу пробивается шелест прибоя, а вместе с ним соленый бриз, оседающий на губах: где-то впереди море.
— Да уж… нам как всегда везет, — девушка усмехается, — отсюда просто прекрасный вид… можно вечно стоять и любоваться.
— Т-ш-ш, — Драгоций прошелестел где-то совсем рядом, — лучше стой и слушай… слушай, о чем молчит город.
Василиса сначала не понимает его и хочет переспросить, но не может произнести ни звука. Кажется, туман стал плотнее и окружил ее, будто волчья стая. Больше никого нет, только странная тишина, вязкая и липнущая к ушам.
— Фэш? — тихо зовет Василиса, оглядываясь, и она уже не уверена, был ли Драгоций рядом и что вообще происходит.
Туман сгущается, и из него проявляется силуэт, вот только принадлежит он вовсе не Фэшу.
У нее белые волосы и осколки хрусталя вместо глаз. Василисе сначала кажется, что это Елена, и кровь сворачивается от одной мысли об этом — шутка ли свидеться с покойницей. Но вместо госпожи Мортиновой на нее смотрит Маришка Резникова. Смотрит и острая, горькая усмешка расползается у нее на губах. Какой-то сладкий, цветочный запах вуалью оседает на языке.
— Я бы сказала, что потом станет легче, но это будет скверная шутка, — а голос у нее остался такой же, как Василисе запомнился, тягучий, похожий на шелест травы. — Так что скажу другое: любовь — милая штука, Василиса Огнева, но свобода куда краше.
Жасмин, успевает подумать Василиса, прежде чем лицо девушки тает, как будто его и не было. Теперь из клубов тумана смотрят злые, черные глаза.
— Кажется, получив все, Драгоций остался с пустыми руками. Я бы позлорадствовал, но мне плевать на него. И на тебя, — Марк щурится, будто в лицо ему бьет поток света, — наконец-то, меня отпустило.
Василиса ловит его прищур и кивает. На удивление ей совсем необидно и хочется спросить, где Ляхтич сейчас, с кем и вспоминает ли о Дейле, но вот уже сама сестра глядит на нее. На руках Огнева держит какой-то тугой сверток, и Василиса не сразу понимает, что это ребенок.
Дейла ничего не говорит, даже не смотрит на нее, но лицо сестры совершенно спокойно и губы беззвучно повторяют какой-то напев.
— Все было не зря. Теперь я счастлива, — тихо, чтобы не потревожить малыша, шепчет она. — Надеюсь, Родион вырастет в отца.
Василиса успевает заметить, что глаза у ребенка зеленые и похожи на две фисташки. Сразу становится легче, но место Дейлы уже занимает брат. Норт как будто бы похудел и износился. Куда-то исчезла вся его важность и сходство с отцом.
— Не стоило тогда пускать тебя за ним, — качает головой он, — но ты хотя бы попыталась… я и этого не смог.
Василиса хочет податься к нему, попытаться ободрить, но чьи-то руки опускаются на плечи брата и мягко утаскивают его обратно в кисельный морок. Он пропадает с совершенно безучастной улыбкой на губах, словно ему и вовсе плевать, куда его тащат.
— Помниться, ты говорила, что не хочешь быть, как мы с Нортоном, — голос раздается так близко, словно принадлежит ей самой. — Жаль, в тебе слишком много от нас, чтобы было как-то иначе.
Лисса появляется не одна, а вместе с отцом. Они стоят, не касаясь друг друга, но Василиса и так все понимает. Говорить совершенно не хочется, да и не нужно.
— Ты выбрала тоже, что и я, — Нортон не улыбается, но его глаза смотрят непривычно тепло, — тебе не о чем жалеть.
Они уходят вместе, как и пришли. Василиса замирает, ожидая, кто еще появится перед ней, кого бы ей еще хотелось увидеть… Но ничего не происходит, лишь туман все продолжает стелиться вокруг. Девушка делает шаг, наблюдая, как нога по голень исчезает в белоснежной подушке. Отчего-то ей совсем не страшно и даже спокойно, будто после долгого пути она все-таки добралась до цели, до конца.
Но тут впереди темнеет силуэт. Василиса гадает, кто же это может быть и почему фигура такая маленькая, будто бы принадлежит… ребенку. Но прежде чем она успевает придумать что-то, на поляну выбегает девчонка, рыжая и растрепанная.
— Мама! Мама! — кричит она в непроглядную пустоту, — ты потерялась? Выходи к нам! Мы ждем!
К нам? Ты же тут совсем одна, удивляется Василиса, разглядывая девчонку. Она точно кого-то напоминает, но разглядеть никак не удается.
— Вот ты где, — от этого голоса все внутри сворачивается, — зачем убежала?
Фэш Драгоций берет девчушку на руки и треплет ее по голове, лохматя еще сильнее. Василиса сама не замечает, как делает шаг вперед, а потом еще и еще, но ее не видят, не слышат и она не существует для них.
— Я не убегала… я просто волнуюсь за маму. Почему ее все нет? Она прячется от нас?
Мама? Василиса проглатывает ком в горле и понимает, даже будь у нее возможность, она бы сейчас не вымолвила ни слова. И девушка даже не знает, чего ей хочется больше: подойти к ним или продолжить стоять, вечно наблюдая, как ее мужчина держит на руках их дочку. В последнем Василиса даже не сомневается.
— Я здесь… Ты дождешься меня? — все же шепчет девушка, — дождитесь, хорошо?
— Тш-ш-ш, слышишь? — девочка замирает, закрывая Фэшу рот ладошкой. — Кажется, я что-то слышала…
— Да, это был ветер… такой теплый… будто сейчас лето, — Драгоций улыбнулся, — как думаешь, он пришел к нам с моря?
— Я думаю, — девочка хмурится, — я думаю, это был непростой ветер. А до лета еще далеко, ты же сам говорил.
— Говорил, — Фэш вдруг замолкает и прищуривается. Василису пробивает дрожь — он смотрит прямо на нее. — Но ты ведь никогда меня не слушаешь, прямо как…
Он усмехается и отводит взгляд. Василисе вдруг отчаянно хочется зевнуть, как будто она не спала несколько лет. И голоса становятся все тише, отдалённые — туман сгущается.
— А знаешь, я уверена, что она скоро придет… а если и нет, то мы ведь дождемся ее, правда? И тогда мы вернемся домой. Вместе.
Ответа Фэша Василиса уже не слышит. Она закрывает глаза, и клок ясного неба режет сквозь веки. Нет, нет, никогда не раскрою, думает девушка, но уже через секунду моргает. А через две — все произошедшее тает в голове, будто сон поутру. Только девочка с рыжими кудряшками до сих пор прыгает перед глазами, но кто она? Что делала и почему сердце так сжимается?
— Туман рассеялся, — Фэш усмехается ей в ухо, — смотри, теперь видно море.
Василиса кивает. Теперь, правда, видно море и маяк, и чаек, стерегущих утренний улов.
— Так странно… город, — девушка разглядывает силуэты далеких домов, — я раньше не замечала, но отсюда и вправду, кажется, что он молчит. Слышишь, ни звука…
Фэш крепче прижимает ее к себе, и родной запах накрывает мягкими волнами. Василисе давно не было так спокойно.
— Как думаешь, о чем он молчит?
Василиса не думает, она знает.
— О нас, о них, обо всех, кто рассказал ему свою историю… теперь же, — она достает из кармана маленький черный кинжал и даже не смотрит на него. — Теперь же будет молчать еще и об этом.
Раздается плеск, провожающий холодный металл уходит глубоко под воду. Туда, где его уже никто не найдет и не сможет использовать. Наверное, когда-нибудь его выбросит на берег и кто-то подарит ему новую историю… Василисе светло и спокойно — она знает, что ни о чем не будет жалеть. Больше нет.
В траве в метре от них блестит фигурка огнежара, оброненная кем-то и тоже ждущая, когда начнется ее история.