— С кем она жила?
— Когда-то давно с матерью и братом. Но они оба умерли. Сначала Родя, потом тетя Таня.
— Что с ними случилось?
— У нее с сердцем проблемы были, не пережила инфаркта. А он с собой покончил в подростковом возрасте.
— Из-за чего?
— Не знаю. Я малой был, когда это случилось. Родя с сестрой погодками были, она на год всего старше. Помню только похороны. Но, уверен, в архивах найдутся материалы. Мать не верила, что Родя на себя руки наложил, считала, убили его. Расследование было. Но…
— Постой, — встрепенулся Грачев. — Я помню смерть этого парня. Вот откуда мне известна фамилия! Родион Эскин, мальчик — вундеркинд, который покончил с собой… сбросившись с крыши?
— А не утопился он? В закрытом гробу хоронили. Тело якобы раздуло.
Тут раздался автомобильный гудок. Это Диму звали, нужно было ехать.
Грачев отпустил его. Вскоре тоже направился к башне. Из ее двери как раз выходил старлей Пыжов.
— Кровь нашли на стенах, — сообщил он. — Взяли на анализ.
— Пошли, покажешь где.
Коллега кивнул и провел Грачева внутрь. Там была винтовая лестница. Узкая, порушившаяся. Ее перила давно пришли в негодность, и чтобы подняться, нужно было держаться за стену. Там-то и была найдена кровь.
— А на это почему не обратил внимания? — спросил у Пыжова товарищ майор. И указал на блестящую пуговицу.
— Тут полно мусора, сами видите.
Да, помещение было захламлено. Тут и пустые пивные бутылки, и какие-то тряпки, и банки консервные. Все пыльное, грязное. На двери башни имелся замок, но его постоянно сбивали то романтичные подростки, желающие с высоты посмотреть на закат, то алкаши — увы, они тоже были в напитанном культурой Приреченске.
— Пуговица блестящая, — Коля поднял ее с пола. — Оброненная совсем недавно. И она вырвана с корнем.
— Да, тут нитки, — согласился с ним Пыжов. — Причем и обычные, катушечные, и шерстяные. Или даже кашемировые?
— Оригинальная пуговица. С якорем.
— На жертве была водолазка и кожаная куртка на молнии.
— А еще юбка длинная на резинке. Значит, пуговица с одежды преступника.
— Или ее потерял кто-то посторонний. Зацепился, порвал свитер и обронил.
— Но все же мы ее возьмем с собой, — и Грачев опустил предполагаемую улику в полиэтиленовый пакет.
После этого коллеги стали подниматься выше. Кровь обнаружилась и на последней ступеньке. И это была уже лужица. Грачев вопросительно глянул на Льва.
— Да, этот образец тоже взят на экспертизу, — ответил на немой вопрос тот. — И клок волос. Но они, судя по цвету и структуре, с головы Киры: седоватые и довольно длинные, сантиметров десяти. — Они дошли до двери, ведущей на галерею. Она была распахнута.
— Киру тащили за волосы, она сопротивлялась, хваталась за стены, пыталась царапаться. Ее не изнасиловали?
— Бондарев… — такова была фамилия криминалиста, он же работал патологоанатомом, — уверен, что нет. По крайней мере следов классического проникновения он не обнаружил. Таких, как повреждений… кхм… интимной части тела, следов спермы…
— А трусы надорваны.
— Вся одежда повреждена. Но это неудивительно, если ее волокли, а потом скинули с высоты.
Они подошли к краю балконной галереи. Ее борт раскрошился от времени, а перила давно сгнили. Башню строили в начале прошлого века. И для своих ста с лишним лет она неплохо сохранилась. Жаль, запустили ее, когда зону отдыха в другое место перенесли. А когда-то была достопримечательностью города. Походила на маяк. У нее и смотритель имелся. Но башня обветшала, и ее даже хотели снести, однако оставили, потому что никому не мешала, а лишних денег в бюджете не имелось.
— Если столкнули женщину, то тут, — сказал Грачев.
— Но ее труп левее лежал.
— Скатился. Берег размытый, неровный.
— Тогда она могла о кирпичи, которыми усеяна земля под башней, удариться. У нее рана на голове. А где мы нашли ее, там трава мягкая и песок.
— Или ее ударили. Давай поищем что-то, чем можно было это сделать.
— Тут тоже полно кирпичей. И палок. Нам бы лампу ультрафиолетовую.
— Да. И Декстера.
— Кого?
— Суперкриминалиста из американского сериала. Он бы живо картину преступления нарисовал и нашел улики. Но мы работаем с тем, что имеем. И у нас есть допотопная переносная лаборатория, лупа и наша наблюдательность. Так что ищем глазками.
— Хоть лупу бы дали, — проворчал Лев.