Натан Энгландер
О чем мы говорим, когда говорим об Анне Франк
Чуть ли не с порога Марк развернул целую лекцию об израильской оккупации. Они с Лорен из Иерусалима, а все, кто оттуда, считают себя специалистами по этому вопросу.
Вот он с суровым видом покачивает головой:
— Если б у нас было все то, что есть тут у вас во Флориде…
Замолкает.
— Ну да, вообще б никаких проблем.
— Да есть у вас там все, что и у нас, — говорю я ему. — Все есть. Солнце и пальмы. Старые евреи, апельсиновые сады, ужасные водители. Хотя израильтян у нас сейчас побольше, чем у вас там.
Дэбби, жена, касается моей руки. Это сигнал такой — взял неверный тон, кого-то прервал, выдал секрет, неудачно пошутил. Знаки эти поступают постоянно, и мне даже странно, что Дэбби вообще когда-либо отпускает мою руку.
— Да уж, — говорит Марк, — сейчас у вас точно все есть, даже террористы.
Бросаю взгляд на Лорен. Это с ней моя жена дружит, и это она должна сейчас вмешаться. Но Лорен и не думает посылать мужу сигналы. Двадцать лет назад они с Марком уехали в Израиль и обратились в хасидизм — с тех пор они не прикасаются друг к другу на людях. И уж точно не будут сейчас, для разрядки обстановки.
— Мохамед Атта здесь ведь жил до сентября 2001? — вопрошает Марк и тычет пальцем в воображаемые дома. — Голдберг, Голдберг, Голдберг, о — Атта! И как это вы его проворонили?
— Другой конец города.
— Вот и я о чем. Вот, что есть у вас, и чего нет у нас — «другой конец города», «другая сторона дороги», «там и здесь».
Марк погладил гранит столешницы, выглянул из кухни в гостиную, потом в столовую и уставился через кухонное окно на бассейн во дворе.
— Такой огромный дом — и всего один сын! Представляешь?
— Нет, — отвечает Лорен поворачиваясь к нам. — Вы бы видели, где мы с десятью живем, — как бы оправдывается она.
— Десять детей… — удивляюсь я. — Здесь в Штатах мы бы вам реалити-шоу организовали. Насобирали б денег на жилье побольше.
Жена тянет меня за рукав.
— Фотографии, — говорит Дэбби, — хочу посмотреть на ваших девочек.
Лорен идет в гостиную за сумочкой, и мы все за ней.
— Нет, ну ты представляешь, — восклицает Марк, — десять дочерей!
Тут он начинает мне нравиться, и я решаю, что подожду с выводами.
Лорен и Дэбби возобновили старую дружбу в Фейсбуке и по Скайпу. В детстве их было не разлучить, все школьные годы месте — в иешиве для девочек. Сначала в Квинсе, потом ездили в метро на Манхэттен.
Они были лучшими подругами, пока Дэбби не вышла за меня и не отдалилась от религии. Лорен же вышла замуж за Марка. Отбыли они на Святую Землю, и стали сначала ортодоксальными, а затем и ультра-ортодоксальными евреями. (Прямо как стиральный порошок в новой упаковке: «Ортодокс-ультра®», теперь с усиленной заживляющей силой!) Вот из-за всего этого мы должны называть их Шошана и Иерушам, что Дэбби и делает. Я же просто стараюсь не обращаться к ним по имени.
— Принести воды? — предлагаю я. — Банку кока-колы?
— Ты кому? — интересуется Марк.
— Да вам обоим. Есть виски. Виски же кошерно, нет?
— Даже если нет, я его быстро окошерю, — Марк напускает на себя беспечный вид. Скинув свою огромную черную шляпу, он плюхается на диван в гостиной.
Лорен, раздвинув жалюзи, разглядывает двор.
— Две девчонки с Форрест Хилл… Кто бы мог представить, что у нас будут взрослые дети?
— Тревору шестнадцать, — отзывается Дэбби. — Выглядит как взрослый, считает себя взрослым, но нас он еще не убедил.
— Ну тогда, кто бы мог подумать: наши дети будут считать, что кокосовые орехи во дворе и ящерицы в доме — это нормально?
В этот момент Трев вваливается в гостиную всеми своими шестью футами роста. Клетчатые пижамные штаны волочатся по полу, майка вся в дырках. Он только что проснулся, и, судя по его виду, он не уверен, не снится ли ему все это.
— У нас гости, — объявляем мы.
Трев застывает, разглядывая незнакомца в черном костюме с бородой ниже пояса. Переводит взгляд на Лорен. До сегодняшнего дня я и сам-то ее видел только один раз — на нашей с Дэбби свадьбе. И вот, после десятерых детей и тысячи шабатов, она в нашей гостиной — грузная, в неказистом платье, в огромном блондинистом парике под Мэрилин Монро… Я и сам остолбенел, когда они вошли. Сынуля же наш просто не в силах скрыть шока.
— Привет, — мямлит он.
Дэбби бросается к нему, приглаживает ему волосы, обнимает.
— Треви, это моя любимая подруга детства, Шошана. А это…
— Марк, — подсказываю я.
— Иерушам, — поправляет меня Марк, протягивая руку.