Я усмехнулась. Ага, как же, пропустишь тут, когда Лизка все уши об этом прожужжала! К этому вечеру она готовилась тщательно. На ней было короткое мини тёмно-зелёного цвета, и чёрные сапоги до самых колен. Длинные волосы она собрала в высокий хвост. Выглядела Лизка великолепно. Я собиралась уже в последний момент, поэтому лучшее, что удалось отыскать, это чёрная плиссированная юбка и свитер нежно голубого цвета. Он отлично оттенял глаза. Они казались ещё выразительнее. Волосы оставила распущенными. Минимум косметики.
Громыхала музыка, да так, что барабанные перепонки дрожали. Около дальней стены расположился небольшой бар, где стояли напитки. Безалкогольные, разумеется.
Заиграла довольно популярная композиция, и Лизка задвигалась ей в такт.
— Может, пойдём танцевать, пока Костик ходит за водой?
Я пожала плечами. Почему бы и нет? Мы вышли на импровизированный танцпол, где вокруг нас плотным кольцом сомкнулся народ. Песня была такой зажигательной, что и я сама не заметила, с каким упоением принялась танцевать, извиваясь под музыку. Лизка не отставала, и громко подпевала иностранной певице. Мы так усердно танцевали, что спустя некоторое время выдохлись.
— Смотри, вон Костя пришёл, — пытаясь перекричать музыку, сказала Лизка и поиграла бровями. Я закатила глаза. Она неисправима! Уже наверно тысячу раз ей сказала, что у меня с Шанковым ничего нет и быть не может, а Лизка всё никак не угомониться. Сваха несчастная!
Зажигательную композицию сменила медленная, и мы вынуждены были оставить танцпол, направившись в сторону Кости. Но, если честно, меня больше интересовала вода в его руках, поскольку после таких энергичных телодвижений, что мы проделали с Лизкой минутой ранее, невероятно пить захотелось.
— Спасибо, — поблагодарила я Костика, отпивая почти пол стакана зараз. Прохладная жидкость заструилась по горлу, и я удовлетворённо замычала.
Я оглядывалась по сторонам, разглядывая собравшихся. Лизка права, здесь было полно народу: и первокурсники, и те, кто в этом году выпускался. Курс Беляева тоже здесь. Его одногруппников я заметила сразу, как только мы зашли в зал. Но его самого не было, и какое-то непонятное чувство разочарования охватило меня. Ну и дура же ты, Ромашова! Радоваться нужно!
— Ты видела, кто здесь? — заговорщицки зашептала мне Лизка, прервав поток моих мыслей.
— И кто же? — я стала вертеть по сторонам головой, до тех пор, пока не наткнулась на пристальный взгляд тёмно карих глаз. Беляев. Сердце ухнуло куда-то вниз, ноги ослабли и едва держали меня, но я твердила себе, что в этом виноваты танцы. Только танцы, и ничего кроме них.
Не отрываясь, он смотрел прямо на меня, и я ощущала, как тягучий жар медленно разливался по всему моему телу.
— Алён, он тебя просто пожирает взглядом! — заохала подруга, а я, больше не в силах вынести этот взгляд, отвернулась, разрывая наш зрительный контакт, от которого у меня внутри всё плавилось и горело.
После нашего так называемого свидания, Беляев больше не предпринимал попыток склеить меня или просто подойти и заговорить. Нет, он никуда не исчез, я продолжала встречать его в стенах университета, но теперь он держался чуть в стороне, и словно выжидал чего-то. Только вот чего? Пока я потеряю бдительность и упаду к его ногам? Так не будет такого! Зря он ждёт.
За своими рассуждениями я совершенно не заметила, что к нам кто-то подошёл, пока не почувствовала руку, бесцеремонно кем-то заброшенную мне на плечо. Я покосилась в сторону, и едва не застонала. Денис Ольховский. Дебильный дружок Беляева. И почему он вечно распускает свои руки?
— И чего мы стоим здесь? Может, потанцуешь со мной, Алён? — он сильнее сжал моё плечо, а у меня защипало в носу от резкого запаха его парфюма.
— Не в этот раз, — отмахнулась я, пытаясь отцепить его ненавистную культяпку от своего плеча.
— Да не упрямься ты, недотрога!
Ольховский засмеялся, крепче прижимаясь ко мне. Он дёрнул рукой, задев мой стакан, и тот издал булькающий звук.
— Денис, я же сказала, что не пойду! — меня начинала злить его настойчивость.
— Девушка не хочет с тобой танцевать! — между нами вклинился Костя. Его лицо раскраснелось, а ноздри гневно раздувались. Казалось, ещё немного, и он броситься на Ольховского с кулаками.
— Ладно, ладно! — заржал этот придурок, и только когда он отошёл от меня, я смогла нормально вздохнуть. Во рту пересохло, и я жадно припала к стакану.
18
Паша. Шесть лет назад.
Через весь зал я наблюдал за тем, как Дэн подошёл к голубоглазке и, обняв её за плечи, прижал к себе. Какое-то непонятное чувство всколыхнуло кровь в жилах, заставляя её закипеть. Какого чёрта он распускает руки? Я ему их сейчас переломаю! А она? Почему позволяет ему касаться себя?
Ноздри гневно раздувались, руки сами собой сжались в кулаки. Я уже собирался идти, и оттаскивать этого придурка от неё, но неожиданно Дэн отвалил сам, и уже возвращался обратно, по пути щедро раздаривая улыбки первокурсницам.
— Какого хрена ты там делал? — набросился я на него.
— Можешь не благодарить, дружище! — усмехнулся он.
— Ты о чём? — не понял я. Меня нервировала его манера говорить загадками.
— Да не парься ты! — отмахнулся Дэн, постукивая ногой в такт музыке. — Лучше скажи, что там с твоей стажировкой в Лондоне?
— Пока ничего. Запрос отправлю только после того, как диплом на руках окажется. А как придёт ответ, буду готовиться к отъезду. Но думаю, что у меня есть все шансы попасть в «Interly», — сказал я.
Наверно ещё с первого курса я планировал отправить запрос в самое крутое лондонское издательство «Interly». Я грезил этой идеей. Она не оставляла меня даже во сне. Я хотел пройти у них стажировку, и переехать в Лондон с концами. Если всё выгорит, то моему счастью не будет предела. Оставалось только получить диплом, и дело в шляпе. Уверен, мать придёт в ярость. Конечно, она же растила меня не для этого, она растила меня для чего-то большего, как она сама утверждает. Да и батя наверно, не сильно обрадуется, но я склоняюсь к тому, что он займет мою сторону. Я хочу работать в издательстве. Мне это нравится. Иначе не гробил бы столько лет на учёбу.
— Я может, тоже переберусь в Лондон, ещё не решил… — Дэн оборвал себя на полуслове и уставился куда-то в сторону. — Так, кажется, наша недотрога готова, пора собирать урожай, — сказал он, и я проследил за его взглядом.
Где-то в углу, облокотившись о стену, стояла Алёна, и издали мне показалось, что её глаза прикрыты. Вид растерянный. Что это с ней? Со стороны складывалось ощущение, что она пьяная.
— Ты что сделал, Дэн? — Я схватил его за плечо. Он усмехнулся.
— Да ты не переживай, твоя недотрога в норме. Щас поедите к тебе, ты ей сделаешь хорошо, а она — тебе, — снова заржал он. — Потом спасибо скажешь!
— Ты что сделал, придурок? Мы в университете! Ты её чем-то опоил? Она пьяная? Да?
— Не волнуйся ты так! Я подсыпал ей немного таблеточек, чтобы снять с неё напряжение, чтобы девочка расслабилась, а то такая зажатая была! Иди, забирай свою принцессу, а то щас белобрысый с её группы подсуетиться!
— Ну, ты и впрямь придурок! — я оттолкнул его и направился в сторону Алёны. Она уже едва держалась на ногах, прислонившись всем телом к стене. Какого она вообще одна осталась? Где эта её чёртова подруга ходит? Я успел как раз к тому моменту, когда она стала оседать вниз.
— Эй, голубоглазка, ну ты чего? — Я схватил девчонку за плечи. Удивительно, но мой голос прозвучал мягко, словно я ребенка успокаивал.
Она смотрела на меня, пытаясь сфокусировать взгляд, но видимо я расплывался у неё перед глазами. Мне казалось, что скрежет моих зубов затмевает собой громкие звуки музыки. Что этот придурок подсыпал ей?
В зале было слишком душно и шумно, и я вывел Алёну на улицу, по пути захватив её куртку из гардероба. Как только мы оказались на улице, она жадно втянула в себя морозный воздух.