Мы подробно обсуждали этот известный сюжет в предыдущих книгах. Он отразился во многих летописях в жизнеописаниях дубликатов Грозного царя. В частности, от всех своих титулов отказался великий император Карл V.
По поводу отречения Ивана Грозного историки строят различные догадки. Иногда остроумные, но всегда чисто теоретические. На самом деле, объяснение простое и естественное. Как мы показали в книге «Новая хронология Руси», под одним именем «Грозного» позднейшие романовские историки объединили четырех различных царей, а именно: Иван IV (1547–1553), позднее превратившийся в «Василия Блаженного»; Дмитрий (1553–1563); Иван V (1563–1572); Симеон (1572–1584). Поэтому в 1572 году речь шла о переходе власти к последнему из них – царю Симеону Бекбулатовичу. Так что ничего странного в данном событии не было.
Кроме того, в жизнеописании Ивана Грозного отмечено несколько присяг ему, как правящему царю. Что, конечно, странно, если бы это был один и тот же правитель. Однако, поскольку царей на самом деле было четыре, то все становится на свои места и странности исчезают.
♦ ЦАРЬ ПОЛНОСТЬЮ УСТРАНЯЕТСЯ ОТ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ДЕЛ. – Согласно Шекспиру и Гальфриду, отрекшийся от власти Лир оказывается полностью не у дел. С ним осталось только несколько десятков его рыцарей, да и то их количество постоянно урезалось обеими дочерьми короля, пока не свелось к одному оруженосцу. В итоге положение Лира стало унизительным, бывший могущественный король превратился в постоянно оскорбляемого «приживальщика».
Вполне аналогичные события мы наблюдаем и в романовско-миллеровском жизнеописании Ивана IV Грозного. Всевластный владыка, самовольно отдавший власть, скромно устраивается на царских приемах поодаль от нового (самим же им назначенного) царя и смиренно выслушивает его указы.
♦ ВЕЛИКИЙ ГРОЗНЫЙ ЦАРЬ ИВАН И ВЕЛИКИЙ ДЕСПОТИЧНЫЙ КОРОЛЬ ЛИР. – Как мы уже неоднократно обсуждали, романовские и западные историки любят представлять Ивана Грозного деспотичным, яростным и вспыльчивым царем, иногда даже самодуром.
Практически то же самое говорится и о Лире. Например, в момент, когда он проклинает Корделию, хороший царедворец Кент пытается вступиться за нее. В ответ слышит от короля: «Натянут лук – не стой перед стрелою!
Кент:… Кент льстецом не будет, КОГДА КОРОЛЬ БЕЗУМСТВУЕТ… Опомнись, отмени свое решенье! Одумайся: скорей ОСТАНОВИ В СЕБЕ ПОРЫВЫ ЗЛОБЫ БЕЗОБРАЗНОЙ!», с. 376.
Кратко характеризуя Лира, комментаторы пишут: «Поэт наделил его личным величием и колоссальными силами духа. Лир принадлежит к числу тех мощных, титанических натур, у которых страсти разыгрываются сильней и грандиозней, чем у обыкновенных смертных. Он одинаково велик как во гневе, так и в милости, проклятиях и любви. Одурманенный всеобщим поклонением и лестью, ВСЕМОГУЩИЙ МОНАРХ серьезно возомнил себя высшим организмом в сравнении с другими людьми. Он не выносит никаких противоречий; он горд, капризен и деспотичен. И вот на такую властную, не знающую никакого удержу, натуру сразу обрушивается целый ряд несчастий, унижений и разочарований» [971], т. 3, с. 365.
♦ ПРЕВРАЩЕНИЕ ОТРЕКШЕГОСЯ ОТ ПРЕСТОЛА ЦАРЯ В БЕЗУМЦА, В БЛАЖЕННОГО. – Гальфрид говорит, что через некоторое время Лир становится нищим и беспомощным, его «преследует рок», ему нечего есть, нечем прикрыть свою наготу, он взывает к милосердию.
Еще более ярко эта тема раскрыта Шекспиром. Лир не только превратился в скитающегося нищего, но стал блаженным. Разум его помутился, он перестал узнавать окружающих. Например, в третьем действии, второй сцене, Лир оказывается в дикой степи во время бури вместе со своим шутом. Слова Лира и шута переплетаются друг с другом, окрашены безумием и в то же время здравым скепсисом. Например, шут говорит: «Что, куманек, под кровлей-то сидеть получше, я думаю, чем здесь, под дождем шататься? Право, дяденька, помирился бы ты лучше с дочерьми. В такую ночь и умнику, и дураку – обоим плохо!.. Король и колпак, мудрец и дурак» [971], т. 3, с. 402.
Встретив Лира в конце трагедии, Корделия восклицает: «А ты, отец мой бедный, в эту ночь был должен искать убежища в соломе смятой, в норе, с плутами, свиньями. О боги! Как жизнь его с умом не отлетела?» [971], т. 3, с. 426. А также: «Ах, это он! Его видали в поле безумным. Будто море в непогоду он громко пел, а голову себе убрал он васильками и крапивой, горчицей, колокольчиками, маком и всякою негодною травою», с. 418.
Комментатор: «Весь третий акт посвящен безумию Лира, которое постепенно проходит все стадии, свойственные острому помешательству», с. 365.