— Ты прав, Джон, над этим стоит основательно подумать. Пилар надо держать под неусыпным контролем и постоянно с ней работать. Это главное средство от того, чтобы не остаться в дураках. Но к этому мы еще вернемся, а пока постарайся до минимума ограничить круг наших друзей, которые что-то могут знать о готовящемся нами мероприятии. Не дай Бог, что-то дойдет до ушей местных коммунистов. Они же, к сожалению, вездесущи и могут оказаться в структурах наших друзей, которым мы и так слишком много доверяем. Тогда нам скандала не избежать. Местная пресса уж не упустит возможности позубоскалить. Поэтому осторожность и еще раз осторожность! Кстати, как там поживает твой дантист? Она по-прежнему специализируется на лечении зубов сотрудникам дипломатического корпуса? Поинтересуйся, пожалуйста, кто посещает ее из числа сотрудников советского посольства. Это в дальнейшем может нам пригодиться. Если я не ошибаюсь, у нее прекрасный и наполовину пустующий особняк в непосредственной близости от советского посольства?
— Особняк действительно полупустой, и расположен он в нескольких минутах ходьбы от посольства. Как правило, она обслуживает дипкорпус и местную аристократию. Отношения у нее с нашими друзьями отличные. Я даже как-то подумал, не используют ли они этот особняк в качестве конспиративной квартиры? Ведь это так удобно! Я постараюсь уточнить все эти вопросы, но без разговора с друзьями, видимо, не обойтись. О'кей! Зайду к тебе послезавтра в это же время.
Раннее утро. Пилар еще нежится в постели. Неожиданно раздается телефонный звонок.
— Пилар, здравствуйте! Я звоню вам из телефона-автомата. Большое спасибо за вчерашний вечер, но у меня такое ощущение, что мы не сказали друг другу чего-то важного и сокровенного, говорили совсем не о том. Вчера дома я целый вечер думал об этом — я не имею в виду политику, а говорю о чисто человеческих чувствах!
— Саша, не надо об этом, я прошу вас! Лучше приезжайте ко мне ужинать. По этому случаю я испеку тамаль[3] и приготовлю для вас что-нибудь еще из испанской кухни! Вы, как человек, говорящий на испанском, не можете от этого отказаться!
— Спасибо за приглашение! Я действительно не могу отказаться: тот, кто владеет испанским, и сам, естественно, становится немного испанцем. Как и где мы можем встретиться?
— Полагаю, что вам следует воспользоваться такси. А встретимся мы у церкви Сагарио. Я буду ждать там, на стоянке в машине, в восемнадцать часов. А там недалеко и от моего дома.
— Хорошо, Пилар! Я непременно буду там. Мне так хочется видеть вас! До встречи!
Пилар еще долго лежит в постели, прижав к груди телефонную трубку, и задумчиво улыбается, как бы вспоминая только что приснившийся ей чудесный сон. Потом встает, поднимает жалюзи, смотрит в трельяж на свое обнаженное тело и тихо произносит: «Теперь, милый Саша, ты уже мой!».
Сославшись на то, что у него деловая встреча в городе, Огородник в 17:30 покинул посольство и пешком направился к центру города. Он, конечно, не заметил, как из ближайшего к посольству особняка вышел ничем не приметный человек и пошел следом, а затем выехала легковая машина, которая медленно последовала за ним. Вскоре Огородник остановил такси и проехал на нем в район церкви Сагарио. Там, на стоянке автомашин, его уже поджидала Пилар на своем пурпурном «форде-эскорт». Через несколько минут они остановились у небольшой, утопающей в зелени виллы. Пилар объяснила Огороднику, что она арендовала ее совсем недавно. Раньше жила в многоквартирном доме на довольно оживленной магистрали и очень уставала от городского шума. А здесь, кроме птиц, которых она воспринимает достаточно спокойно, ее никто не тревожит. К дому вела неширокая, покрытая мраморной плиткой дорожка. С боков ее обрамлял невысокий хвойный кустарник вперемежку с разноцветными камнями и цветами, среди которых особенно выделялись роскошные орхидеи или, во всяком случае, что-то похожее на них. В доме с мансардой было несколько комнат и небольшая, затененная снаружи плющом или какой-то разновидностью лианы веранда.