— Нет, надо! — горячо возразил Андрей. — Скажите хоть, на каком курсе вы учитесь?
— Я не студентка.
— А кто же?
— Не все ли вам равно! До свидания! — Она с усилием высвободила свои пальцы из сжимавшей их его, руки. — Спасибо за чудесный вечер, за то, что проводили, — мягко добавила Маша.
— Я не уйду и вас не отпущу, пока не снимете маску или не скажете своей фамилии, — заявил Андрей решительным и твердым тоном, становясь между Машей и входной дверью дома.
— Но это уже нехорошо с вашей стороны, — упавшим голосом сказала Маша. — Пропустите, пожалуйста!
— Ладно… но я и сам с вами…
— Вы совсем с ума сошли! — полушепотом проговорила Маша, гремя ключом. Открыв, попыталась ускользнуть, но Андрей, ловко подставив ногу, не дал закрыть дверь и вошел вслед за Машей.
— Тише! — прошептала девушка, закрывая ключом дверь. — Раз вам так уж хочется увидеть меня — пойдемте. Но ни слова! — вновь предупредила она.
На площадке второго этажа, слабо освещенной тусклым светом маленькой лампочки, молчком отряхнули друг с друга снег перчатками.
Войдя в комнату, Маша закрыла дверь на крючок и включила свет. Зажглась яркая лампа в матовом колпаке под невысоким белым потолком.
Слева от входа — металлическая кровать с подушками под вышивной розоватой накидкой, темно-зеленое ватное одеяло. У единственного окна, занавешенного тюлевой шторой, столик, два деревянных жестких стула. На стене, над кроватью, фотографии: в темной раме мужчина с женщиной, прислонившей голову к его плечу. Мужчина с прической на косой пробор и с небольшими усами, женщина — в светлой косынке, повязанной по-грузински. «Неужели это — она? Значит, замужняя… Значит, правда не студентка». Андрей шагнул было, чтобы поближе разглядеть фото, но остановился. Постеснялся.
— Напою вас чаем, — говорила Маша, снимая с себя и вешая пальто возле двери. — Раздевайтесь. Будьте моим новогодним гостем.
Андрей запоздало подумал, что надо бы «поухаживать» за ней, помочь раздеться… Но Маша, по-видимому, не замечала его нерасторопности, скованности. Вставила в розетку штепсель электроплитки, стоявшей справа у стены на табуретке, но маску все еще не снимала.
Дело оборачивалось весьма странным приключением, каких с Андреем в жизни не бывало: замужняя молодая женщина довольно ловко завлекает его в свою квартиру в отсутствие мужа.
— Какой же чай теперь, — с усмешкой сказал Андрей, вешая свое пальто и шапку на крючок рядом с пальто Маши. — Второй час ночи.
— Ничего. Он быстро поспеет. — Маша поставила на плитку небольшой синий чайничек. — Проходите, пожалуйста, садитесь.
Андрей причесал расческой свои длинные волосы, обнажив высокий выпуклый лоб, прошел по серому половику к столу, сел на стул, спросил:
— Почему же вы не снимаете маску?
— Напрасно торопитесь. — Маша протяжно вздохнула, поправила на столе скатерть. — Вы ведь думаете, что я девушка, но вас ждет разочарование: я страшная, некрасивая старуха…
— Неважно — старуха или молодуха, красивая или некрасивая… — суховато проговорил Андрей. — Но я обязательно должен увидеть ваше лицо.
Маша сдержанно засмеялась.
— Не ожидала, что вы такой настойчивый. Ну хорошо. Маску я сниму… но не раньше чем напою вас чаем, а то вы испугаетесь и убежите.
И снова засмеялась.
Голос у нее был чистый, грудной, отнюдь не старушечий. «Конечно, она шутит, что старуха». Однако ее нежелание снять маску начинало раздражать его.
— Зачем вы потешаетесь надо мной? — угрюмо сказал Андрей. — Понимаю: на улице… но здесь… когда мы вдвоем… к чему такая игра! Снимите маску, и я оставлю вас в покое… не нужно мне никакого чая.
Маша остановилась, очевидно разглядывая его, потом отошла к порогу, повернулась лицом к Андрею, рывком сняла маску и швырнула ее на сундук, стоявший у стены и прикрытый бордовым ковриком.
Овальное, немного скуластое румяно-свежее лицо, коротко подстриженные русые волосы, округлый небольшой подбородок с ямочкой посредине. Узковатые полумонгольские глаза, цвет которых при вечернем освещении трудно было определить. Возле носа, на щеках, еле заметные следы оспы… И четкого рисунка красивые губы.
Андрей поднялся со стула, не двигаясь с места, молча смотрел на нее. Самое странное было в том, что она показалась ему знакомой, он где-то видел ее. Где же и когда?
— Ну что? — с иронией спросила Маша — Понятно, почему я не снимала маску? — И пояснила: — Хотелось, чтоб у вас и у меня осталось неплохое воспоминание… Мы так славно потанцевали, а потом вы проводили меня… Расстались бы внизу… и все было бы очень, очень хорошо! А теперь вы будете сожалеть и злиться, — закончила она печальным тоном.