— Не тронь! — не своим голосом завопила Лена.
— Я тебя заставлю работать, лентяйка паршивая, — задыхаясь от усилий и возмущения, срывающимся голосом говорила Галя, насильно таща упиравшуюся Лену.
Отталкивая подругу и пытаясь вырваться, Лена выкрикивала:
— А я все равно не поеду, и ничего ты со мной не сделаешь!
Но Галя была намного сильней. Подведя подругу к лобогрейке, она взяла кнут и строго сказала:
— Садись и не разговаривай! Попробуешь убегать — вздую, отхлещу кнутом!
«У нее хватит ума, отхлещет», — подумала Лена с испугом и вдруг как бы обмякла, почувствовав, что больше сопротивляться не сможет. Нехотя, медленно взбираясь на свое сиденье, она недовольно говорила:
— Рада, что силой бог наградил! Вцепилась словно клещами… аж рукав порвала. Кнут давай, — добавила она усевшись.
Галя подала ей кнут, учащенно дыша, негромко пообещала:
— Рукав я тебе в обед зашью.
Вера Плугова и Наташа Ершова издали наблюдали за стычкой между подругами. Им казалось, что Галя и Лена вот-вот подерутся, и кинулись разнимать их. Но пока добежали, обе подруги были уже на своих местах. Вера взглянула на растрепанную Лену, спросила:
— Подрались, что ли, девочки? Чего не поделили?
Галя отрицательно качнула головой:
— Нет, мы не дрались.
— А рукав у Лены чего же разорван?
Галя хитровато усмехнулась.
— Да это она еще утром зацепилась за что-то, — небрежно сказала она равнодушным тоном. — Поехали, Аленушка!
Лена со всего размаха стеганула по крупам лошадей, стоявших смирно и устало помахивавших хвостами.
— Заснули, черти окаянные!
Лобогрейка с шумом тронулась. Вера и Наташа постояли немного, посмотрели вслед и пошли обратно, так и не поняв, из-за чего подруги повздорили.
Галя и Лена сделали еще два круга. Когда раздался на стане заливчатый звон рельса, похожий на трезвон небольших церковных колоколов (звонил старик Чекмасов, нарочито подражая колокольному трезвону), Лена с ходу остановила лошадей и спрыгнула на землю. Боялась, что, начав новый заезд, Галя опять заставит проехать еще один круг. Но Галя не собиралась этого делать, она сама устала и была рада перерыву.
Выпрягли лошадей, привязали их к лобогрейкам, дали свежей травы. К стану шли торопливо и молча. Лена старалась идти впереди, хотя это было ей нелегко, потому что ростом она была ниже. Галя переживала раскаяние за недавнюю вспышку. Ей очень хотелось жить с подругой мирно, в добром согласии.
— Аленушка, — грустным тоном проговорила она, — зачем ты убегаешь от меня? Все сердишься? Ну прости, я погорячилась.
Лена немного задержалась.
— Рукав пришьешь — тогда прощу, — холодно и сердито сказала она.
— Конечно, пришью, Аленушка, ты только не убегай и не сердись.
Тогда Лена убавила шаг, и подруги пошли рядом.
После обеда Галя попросила иголку и нитку у поварихи Луши и хотела починить рукав комбинезона, но Лена не дала.
— Сама зашью, — сказала она.
И зашила.
На работу шли опять молчком. Лишь подходя к лобогрейке, Лена вздохнула, невесело проговорила:
— Не в рукаве дело, Галечка!
— А в чем же?
— Долго объяснять, — суховато сказала Лена и начала запрягать лошадей.
Галя рассеянно наблюдала за ней. Становилось грустно. Какие, оказывается, они с Леной несхожие. Случались и раньше между ними недомолвки, несогласия, но все больше по каким-нибудь пустякам, а главное, они быстро находили общий язык и не дулись одна на другую подолгу. На этот же раз ссора вышла не из-за пустяков. Ведь если рассказать председателю колхоза, как Лена хотела бросить работу почти за час до перерыва, то ей, дурочке, не поздоровится. А она еще дуется!
В раздумье подошла к лобогрейке, подняла ногу, чтоб взобраться на полок, и вдруг отшатнулась, согнулась и закашляла. Лена с недоумением посмотрела на нее. Плечи Гали содрогались, и комбинезон ходуном ходил на ее спине, то плотно прилегая, то вздуваясь пузырем между лопаток.
— Доработалась! — язвительно заметила Лена, медленно приближаясь к Гале. — Это ты, милая моя, простудилась.
— Не простуда, Аленушка, — слабым голосом сказала Галя. — Тошнит меня.
— Тошнит? — удивилась Лена. — С чего бы это?
— Наверное, от пшенной каши со свиным салом. Сало-то лежалое, старючее. Еще когда ела, как-то не по себе мне было. И пока шли сюда, все мутило.
Лена загадочно улыбнулась.
— Понятно! — развязно произнесла она и с подковыркой спросила: — А почему же меня не тошнит и не мутит? Я тоже кашу с этим салом ела.