Страсти Христовы, подумала Аделия, и почему они придают такое значение мишуре?
— Меня это не волнует, — резко сказала она.
— А?
Она недовольно пожала плечами:
— По вашему мнению, господин приор, женщина, пусть даже и доктор, должна выглядеть более импозантно. Не вы один так думаете. — Салернка посмотрела ему в глаза. — Если вам нужна внешняя красота, идите к кому-нибудь другому. Поверните за тот камень. — Аделия указала пальцем на ближайший валун. — И вы встретите шарлатана, который затуманит вам мозги благоприятным расположением Меркурия и Венеры, расскажет о будущем и продаст подкрашенную воду за один золотой. Я же говорю только правду.
Уверенная ясность ее речи застала приора Жоффре врасплох. В конце концов, Аделия не водопроводчик, которого вызвали починить прорвавшую трубу. Практичность все же не должна идти вразрез с учтивостью.
— Вы всегда так прямолинейны с пациентами? — спросил он.
— Обычно мне не хватает выдержки, — ответила Аделия.
— Не удивлен.
Женщина рассмеялась.
Восхитительна, думал приор, любуясь ею. Ему вспомнился Гораций: «Dulce ridentem Lalagen amabo». — «Полюблю Лалагу, радостно смеющуюся». Смех сразу сделал молодую женщину уязвимой и невинной, и он до такой степени не сочетался с жесткой нотацией, прочитанной незадолго до этого, что приора переполнило чувство… отеческой нежности. «Я должен ее защитить», — решил приор.
Аделия протянула ему листок.
— Я прописала вам диету.
— Бог мой, бумага! — удивился приор. — Где вы ее достали?
— Арабы знают секрет ее изготовления.
Настоятель взглянул на лист и с трудом разобрал ужасный почерк.
— Вода? Кипяченая вода? Восемь чашек в день? Мадам, вы моей смерти хотите? Поэт Гораций говорил, что от людей, пьющих воду, нельзя ожидать ничего стоящего.
— Обратитесь к Марциалу, — возразила Аделия. — Он прожил дольше. Non est vivere, sed valere vita est. Жить — это не только оставаться живым, но и быть здоровым.
Приор потрясенно покачал головой. Потом робко спросил:
— Как вас зовут?
— Везувия Аделия Рахиль Ортез Агилар. Или, если желаете, просто доктор — так в Салерно называют женщин, получивших профессорское звание.
— Везувия? Красивое имя, очень необычное.
— Аделия, — возразила она. — Просто меня нашли на Везувии.
Врачевательница протянула руку, словно хотела коснуться его ладони. У приора перехватило дыхание.
Но она взяла его запястье, положив большой палец сверху и прижав остальные к основанию ладони. У нее были коротко стриженные чистые ногти.
— Меня ребенком оставили на склоне вулкана. В глиняной посудине. — Аделия говорила отстраненно, и приор видел, что женщина не рассказывает, а просто старается отвлечь и успокоить его, пока слушает пульс. — Два доктора, которые нашли и вырастили меня, считали, что я гречанка, потому что именно греки бросают нежеланных младенцев женского пола.
Отпустив запястье приора, лекарка покачала головой.
— Учащенный, — сообщила она. — Вам действительно необходимо сбросить вес.
Невероятные события, произошедшие за последние часы, вызвали у настоятеля легкое головокружение. Бедная… Вдали от привычной обстановки Аделия уязвима, как улитка без раковины.
— Вас вырастили двое мужчин?
Аделия обиделась, словно Жоффре намекнул на ущербность подобного воспитания.
— Они были женаты, — сказала строго салернка. — Моя приемная мать — тоже доктор. Христианка, уроженка Салерно.
— А приемный отец?
— Еврей.
Ну вот, опять. И почему они, не задумываясь, признаются в этом?
— Значит, вы воспитаны в иудейской вере? — Для приора это имело значение. Аделия стала его факелом, и он не мог допустить, чтобы тот преждевременно сгорел.
— Я верю только в то, что доказано, — сообщила Аделия.
Прелат был ошеломлен.
— Вы не верите в сотворение мира и замысел Божий?
— Творение, конечно, имело место. А вот насчет замысла я ничего не знаю.
«Боже мой, — думал приор, — помилуй ее и прости. Она нужна мне, хоть и не ведает, что говорит».
Аделия поднялась. Евнух уже развернул повозку и был готов отправиться в путь. Показался Симон.
Поскольку даже отступнику положено платить (а Аделию он полюбил всем сердцем), приор сказал:
— Госпожа Аделия, я ваш должник. Одно слово — и с Божьей помощью я выполню любое пожелание.
Врачевательница повернулась и оценивающе посмотрела на приора. Светлый взгляд, пытливый ум, врожденная доброта. Жоффре ей понравился. Но как профессионала ее привлекало лишь тело — не сегодня, конечно, но когда-нибудь… Железа, ограничивающая функцию мочевого пузыря. Взвесить бы ее, сравнить…