— Где я? Что случилось?
— В безопасности, — сказала Аделия. — Мы спасены.
— Его… поймали?
— Обязательно схватят.
Если есть на небе Бог, детоубийца не уйдет от возмездия!
— Он… он… я его нисколько не испугался! — гордо сказал Ульф и затрясся всем телом. — Я боролся с этим рогатым говном… кричал… исцарапал!
— Знаю, — успокаивала его Аделия. — Ты смелый и отважный мальчик. Ты был молодцом. Но эти сволочи коварно усыпили тебя маковым соком. Будь в сознании, ты бы им показал! — Она обняла Ульфа за плечи. Он начал всхлипывать. — Поплачь, милый, — говорила салернка. — Ты уже показал, какой храбрый. Теперь все кончилось и можно поплакать.
Потом они сидели молча. Две несчастные одеревенелые души ждали рассвета.
На востоке, у самого горизонта, робко светлело. Бесконечная ночь обещала закончиться. Из овражка, куда скрылась сестра Вероника, временами доносились ее тихие молитвы.
Хью держал руку на охотничьем ноже за поясом, а ногу — на верхней ступеньке лестницы, чтобы ее вибрация заранее предупредила его, если дьявол захочет удрать из своего логова. При этом Хью успокаивал собак: называл по имени и хвалил за сметку и храбрость.
— Славные ребята! Исправно шли по следу вашего беспородного товарища, — сказал он Аделии. «Ребята», словно угадав, что речь о них, разом задрали головы. — Сэр Роули, обычно такой спокойный, весь извелся. «Куда она пропала? — кричит. — Точно кинулась мальчика в одиночку искать. И пропадет ни за грош!» Правду сказать, честил он вас по матери — не со зла, конечно, а от беспокойства. И так он меня истомил нытьем-скулежем, что я возьми и сообрази: при вас всегда вонючий пес! Мои собаки запросто возьмут его след! Он внизу, верно?
— Да. Страшила погиб.
— Бедняга. Был с хозяйкой до конца. Молодец.
Охотник говорил, но одним ухом прислушивался к тому, что происходит в шахте. Где-то в подземных туннелях затаилось чудовище, убившее его племянницу.
Аделия привстала. Вдалеке, между кустами, мелькал сэр Роули. Сборщик податей медленно двигался по склону, поглядывая по сторонам и тыкая в землю мечом в поисках еще одного выхода из подземелья. У Аделии сердце кровью облилось: дьявол мог таиться в темноте за каждым кустом, за любым пригорком.
Хью, испугав Аделию, вдруг резко выхватил из-за пояса нож. Потом сунул его обратно.
— Ложная тревога, — сказал он. — Сова.
И действительно, пару минут покрикивали какие-то пичужки, всполошенные последней предрассветной атакой пернатого хищника.
На востоке занималась необычная, угрожающе-багровая заря.
— Ишь как небо играет! — заметил Хью. — Про такую зарю пастухи говорят: «Дьявол не с той ноги встал».
Аделия вяло подняла взгляд. Рядом с ней, в таком же оцепенении, полусидел-полулежал на земле Ульф.
«Его, бедняжку, прибило хуже моего, — подумала врачевательница. — Мы побывали там, где нормальным людям не следует. Нюхнули ада прежде смерти… И это навеки оставит след в наших душах. Я, может, и справлюсь с этим, потому как много всякого повидала, а он… каково начинать жизнь с таких впечатлений?!»
Аделия разом перестала жалеть себя и снова закипела энергией. Морщась от боли, она встала с земли и подошла к краю овражка, где на коленях стояла Вероника. Безвинно-прелестная монахиня, словно только что молоком умытая, сложила перед собой руки и истово молилась. Такой же она запомнилась лекарке с первой встречи, у раки Святого Петра. Аделию передернуло от омерзения.
— Там есть второй выход? — спросила она.
Монахиня не шелохнулась. Ее губы по-прежнему шептали «Отче наш».
Аделия шагнула к ней и пнула кулаком в бок:
— Я тебя спрашиваю, сука! Есть там второй выход?
Хью возмущенно ахнул.
Взгляд Ульфа перебежал с Аделии на монахиню. Словно проснувшись, он с недетской силой крикнул на весь Вандлбери, показывая ручкой на Веронику:
— Это она! Злая, подлая женщина! Гореть тебе в аду!
Потрясенный охотник запричитал:
— Ну будет, дружок… Что ты говоришь?!
По некрасивому личику Ульфа опять заструились слезы. Но маленький мужественный человечек взял себя в руки и сказал Аделии:
— Это она накинула мне на лицо какую-то дрянь и привезла сюда на заклание!
— Я уже догадалась. Эта тварь столкнула меня в шахту.
Монахиня умоляюще заглянула в глаза Аделии.
— Дьявол был слишком силен, а я слаба, — заканючила Вероника. — Он пытал и мучил меня. Вы сами видели, как он ужасен! Я не по своей воле… он принуждал меня!
Но тут девушка вдруг уставилась на восток, за спину Аделии.
Хью и Ульф уже смотрели в ту же сторону. Обернулась и салернка. В небе пылала-пламенела яростная заря, и против восходящего солнца по полю рысил Ракшас. В чем мать родила. За ним, ярдах в пятидесяти, бежал сэр Роули. Дьявол резко изменил направление. Сэр Роули остановился, схватился за пах и, сгибаясь от боли, завопил:
— Хью! Он удирает! Не дай ему уйти!!!
Охотник наклонился и что-то шепнул собакам. Потом спустил их со сворки. Те рванули в сторону восхода так, словно за ними гнались сто чертей.
Спасая свою шкуру, убийца чесал через поле с истинно сатанинской скоростью. Собаки медленно, но верно сокращали расстояние и все четче вырисовывались на фоне восходящего солнца.
Аделия вспомнила иллюстрацию ада из манускрипта: черные фигурки на багрово-золотистом фоне, собаки в прыжке и мужчина с воздетыми руками, словно хочет вскарабкаться на небо. Но картинка резко изменилась. Собаки набросились со всех сторон на сэра Джоселина Грантчестерского и в мгновение ока разорвали его на куски.
Глава 15
Аделию и Ульфа усадили на одного коня, а монахиню на другого. Прежде ей накинули на голову плащ, чтобы не видеть подлую рожу и избежать соблазна убить негодяйку на месте. Сэр Роули и Хью повели лошадей под уздцы вниз по холму, обходя ямы, чтобы меньше трясти Аделию и Ульфа.
Шли в молчании.
В свободной руке сэр Роули нес что-то шарообразное и мокрое, завернутое в его плащ. Собаки принюхивались с таким интересом, что Хью пришлось свистнуть их к себе. Аделия бросила на окровавленный сверток только один взгляд и потом старательно отводила глаза.
Заморосил дождь, собиравшийся с самого рассвета. Встречные крестьяне снимали шапки при виде группы всадников в сопровождении псов с разводами крови на мордах.
У болотца сэр Роули остановился и попросил Хью сойти с тропы и принести пригоршню мха. Когда тот вернулся, Пико осведомился у Аделии:
— Вы это накладываете на раны?
Она кивнула, выжала из мха воду и прижала к ране на своей руке. Хорошее средство против нагноения.
— И к глазу тоже приложите, — сказал сэр Роули. Только теперь она почувствовала боль на лице. Подбитый глаз опухал и мало-помалу закрывался.
Когда двинулись дальше, Аделия произнесла:
— Я еще не сказала вам спасибо…
Ульф из-за ее спины подхватил:
— Мы благодарим вас…
Сборщик податей сперва угрюмо молчал, потом вдруг разразился гневной речью:
— И как вы, сударыня, могли повести себя так глупо? Вы хоть понимаете, что я из-за вас пережил?
— Простите, что так вышло…
— Думаете, одного «простите» достаточно? Вам голову мало оторвать! Безответственная, легкомысленная женщина! Благодарите Бога, что я рано ушел с королевского суда. Хотел проведать вас в доме ростовщика. Знал, что вы переживаете из-за исчезновения Ульфа. Пришел пожалеть и ободрить. А в итоге успокаивать пришлось меня. Я чуть не рехнулся, когда узнал, что и вы пропали!
— Простите, что доставила вам так много хлопот, — промолвила Аделия. Она была слишком вымотана и потрясена, чтобы извиняться более витиевато. На самом деле ей было приятно слушать упреки Пико и знать, как сильно он волновался.
— Матильда Гладкая предположила, что вы пошли в церковь — молиться за Ульфа, — сердитым голосом продолжал сэр Роули. — Но я сразу догадался, что вы двинули на реку и выпытываете, куда она дела мальчика. Но и там вас не было. Я понял, вода вам что-то подсказала и вы кинулись на поиски в одиночку.