«Да, та любовь не знала страха. А теперь любовь и страх — сиамские близнецы, неотделимые друг от друга…»
— Ты не ответила…
— Я люблю тебя, Влад. Я в тебя влюбилась сразу, как только увидела. Может, для этого и подсунула тебе эти дурацкие фотографии, чтобы ты вернулся. Чтобы пришел еще раз. Такого со мной не случалось… Никогда.
— Никогда, — повторил он одними губами и снова зарылся лицом в ее волосах.
Опять зазвонил телефон. В пятый или шестой раз за прошедший так стремительно день…
— Может, все-таки снять трубку? Целый день тебе кто-то звонит…
Алина не двигалась с места. Ей как будто страшно было даже на крошечный миг разорвать их общее дыхание, ощутить вдруг свое физическое существование без него и понять, что это — возможно. Что она жила как-то раньше, дышала отдельно от него и чувствовала своей, а не его кожей. Она не хотела этого понимать, не хотела в этом убеждаться.
— Да, целый день, — повторил Влад. — Кто-то звонит тебе целый день. Боже, сколько сейчас времени, Алина?
Нарастающая тревога все же не смогла растопить бескрайнюю нежность в его взгляде. И все же…
«Вот. Вот оно, — тоскливо заныло сердце. — Пришло. Вот так это бывает. И с этим дальше жить, и ничего не поделаешь…»
Телефон умолк. Алина готова была его вдребезги разбить за то, что оказался случайным виновником, напомнившим, что время все-таки существует. Пусть не здесь, а где-то там, вне сферы их счастья. Идет своим неспешным шагом, равнодушно поглядывая на тех, кто пытается делать вид, что ни в чем от него не зависит. Зависит, оказывается. Еще как — зависит…
— Половина восьмого. — Прищурившись, Алина вглядывалась в круглый циферблат, желтеющий на подоконнике как нелепый осенний лист, случайно заброшенный к ней в квартиру шутницей-весной. — Кажется… Ты сам посмотри, у меня зрение не слишком. Там, на подоконнике, будильник стоит.
— Ты уверена?..
— В том, что это будильник? Кажется…
— Он работает?
— Я его на ночь всегда…
Они прислушались.
— Черт, тикает. Адская машина, прислужница палача-времени… Алина, мне нужно идти.
— Конечно. Я понимаю, Влад, конечно, — торопливо затараторила она, рывком поднялась с места, сбросив с себя и кожу его, и дыхание, и тепло, которое было общим.
Пошатнулась, подумав: наверное, не получится. Порция кислорода, которую требовали легкие, казалась непосильно большой. Такого количества воздуха просто не могло быть в этой крошечной комнате… Она вдохнула, выдохнула. Сделала шаг, другой. Почувствовала — может.
— Вот видишь. Я могу без тебя, — прошептала не оборачиваясь. И даже слезы в голосе, кажется, удалось скрыть.
— Можешь без меня?..
— Могу. Ходить, дышать, говорить. Видишь, получается. Только жить, наверное, не сумею…
Он подхватил ее сзади, обнял за плечи, прижал к себе, снова окутав весной своих волос.
— Послушай, я бы остался. Я бы остался сегодня здесь, и навсегда бы остался, и даже спрашивать бы не стал у тебя разрешения. Просто поселился бы, и все. Только…
— Тише.
Она прижала палец к его губам. Нависшая опасность казалась почти смертельной: Алина чувствовала, что просто не выдержит, если сейчас он станет ей врать. А уж если скажет правду — тем более не выдержит…
— Ты не должен ничего мне объяснять, Влад. Я прекрасно все понимаю. Я знаю, что ты не можешь остаться. Я знаю, что ты ко мне вернешься…
— Вернусь.
— Это главное. Я буду ждать тебя, и я хочу… Хочу, чтобы ты знал: я жду тебя. Всегда жду…
— Я знаю. Эта чертова работа…
Он все-таки соврал. И Алина с удивлением почувствовала, что это не настолько больно, как она себе представляла. Это все же легче, чем услышать от него слово «жена»…
— К завтрашнему дню надо отчет подготовить. Если бы я знал, взял бы эти бумаги с собой…
Она улыбнулась, пытаясь выглядеть искренней:
— И как ты себе это представляешь? Ты, я и твой отчет…