– Что тебе от меня нужно? – спросила я, лихорадочно пытаясь придумать выход.
– Твоя кровь, – спокойно ответил мужчина. – Она снимет проклятие, наложенное на меня много лет назад.
– То самое, которым тебя пленила Моран?
– Да, Моран… – в глазах Абрахама мелькнула нечто, похожее на горечь. – Жаль, что она не поняла, какой дар я ей преподнес. И не оценила.
– Ведьмы не способны принять то, что оплачено чужой кровью и страданиями.
– Это были необходимые издержки, – спокойно ответил некромант.
– Те трое, которых ты убил в Морангене, тоже стали издержками?
– М-да, – чуть поморщился мужчина. – Признаю, после воскрешения я был некоторым образом… растерян и дезориентирован, и решил, что чужая кровь даст мне нужную силу, даже не обдумав это как следует. Но ошибся. Мне нужна только ты.
– А парень, в чьем теле ты поселился?
– Этот жадный до денег гробокопатель? Мне пришлось отпустить его душу. Она стала слишком сильно мешать.
Отпустить... Видимо, Свельт окончательно занял тело, и бедняге Тоду просто не осталось там места. Бесы...
– И что дальше? Ты снимаешь проклятие, а потом? Пойдешь искать своих врагов? Захватишь власть?
– А может, я буду просто жить? – ответил Свельт и подал мне руку. – Пойди на жертву добровольно, и я отзову свою нежить от твоих друзей.
Я выдохнула сквозь зубы. Но не успела ни ответить, ни обдумать щедрое предложение. Ночную тишину разрезал воинственный вопль. Под сосной что-то вспыхнуло, а потом на лича бросился огненный шар, в котором я узнала Палтуса. Шайр почти вцепился фон Свельну в плечо, но тот оказался слишком ловким и быстрым для обычного человека. Он ушел из-под удара и запустил в моего кота темным сгустком. Палтус увернулся, заложив крутой вираж, погасил огонь и скрылся в зелени.
– Глупый шайр, – криво улыбнулся мужчина. – Ты не сможешь мне помешать.
В темноте что-то блеснуло. Он выругался, роняя свой кинжал и сжимая окровавленные пальцы. Из-за деревьев выступил Эвард, в изорванной рубашке, но живой и вроде бы невредимый. Абрахам тут же начаровал что-то убойное и швырнул в моего инквизитора. У меня оборвалось сердце. Но Эд сбросил чужое заклинание, словно его и не было.
– Инквизитор, – усмехнулся лич. – Человек с поистине уникальными способностями. Хотел бы я изучить тебя.
– Не в этой жизни, – процедил Эвард и бросился в бой.
А я упала на колени рядом с Мелани, судорожно пытаясь освободить ее от чар. Чужая магия жалила пальцы, как крапива, заставляла сердце биться рвано и быстро. Бесы… что же это такое?
Плюнув на все, я стянула с шеи кулон, отгоняющий злые силы, и, искренне пожелав разогнать зло, которое здесь собралось, сунула его в руки Мелани. Та вздрогнула и обмякла, расслабляясь. Кажется, это работало.
Я развернулась к мужчинам. Они кружили по поляне, перебрасываясь заклинаниями. Вот только фон Свельт не подпускал инквизитора к себе близко, чтобы тот не получил возможность заблокировать ему магию. А артефакты Эварда скоро истощатся, и тогда он больше не сможет атаковать.
Что мне делать? Как я могу помочь? На помощь больше никто не спешит, и мне приходится отгонять от себя жуткие мысли о том, что Эвард – единственный, кому удалось вырваться из лап нежити. Страут лежит на земле. Палтус прячется в лесу, не рискуя больше приближаться. Мать-природа, что же мне делать?
Фон Свельт двигался ловко и быстро, отчего мне начинало казаться, что он просто играет с Эвардом. Играет, чтобы понять, на что способен мой мужчина, изучить, как интересный феномен, а потом уничтожить, нарочито сожалея об утрате такого уникального материала. Сила лича словно расползалась по поляне ядовитым туманом, оседала на языке едкой горечью. Это не была магия некроманта, я ведь была знаакома с чарами Гора. Это было нечто совершенно иное, нечто мертвое, чуждое нашему миру. Похожее на энергию той стороны, на которой никогда не будет места живым.
– Что ты сделал с собой, Абрахам? – вдруг задала я тот же вопрос, который когда-то задавала Моран.
Фон Свельт дрогнул, на секунду замирая. И этой секунды оказалось достаточно Эварду, чтобы метнуть последний из своих кинжалов. Кинжал сверкнул серебристой молнией и воткнулся личу в грудь, чуть пониже сердца. Стало очень тихо. Абрахам изумленно опустил глаза, потом коснулся пальцами рубашки под раной. Даже в ночной темноте было заметно, что пальцы стали красными от крови.
Губы мужчины искривила какая-то недоверчивая улыбка. Он рухнул на колени, но, не удержавшись, завалился на бок и упал спиной назад. Чувствуя, что он побежден, я подошла к нему и опустилась на траву рядом.