Фактически новые специализированные разновидности (декоративные и сельскохозяйственные), которые выведены искусственно селекционерами, являются менее жизнеспособными (т. е. имеют меньший шанс самостоятельно выжить), чем представители первоначальной линии, от которой они произошли. Все эти породы организмов нуждаются в постоянном уходе и наблюдении со стороны человека. Это ли — совершенство?..
«Быстрая» эволюция и генетическая стабильность
Предполагают, что мутации могут быть ключом к быстрым изменениям, подразумеваемым теорией прерывистого равновесия. Джон Гледман, научный обозреватель журнала «Сайенс Дайджест», пишет: «Эволюционные ревизионисты полагают, что мутации в ключевых регуляторных генах могут быть как раз теми генетическими большими молотами, которые и требуются теорией квантовых скачков» [19, с. 92]. Однако, как подчеркнул доктор Колин Паттерсон, «предположение является вольным. Мы ничего не знаем об этих регуляторных главных генах» [4, с. 4; 39, с. 100].
Но в отличие от таких предположений статистика говорит нам, что почти все мутации дают патологию. Более того, генетический аппарат организма в высшей степени стабилен и предназначен для воспроизведения организма сходного типа. Как говорит известный популяризатор науки Фрэнсис Хитчинг, «гены являются мощным стабилизирующим механизмом, главная функция которого — предотвращать развитие новых форм» (курсив наш. — Д.К.) [44, с. 103].
Во всех наших наблюдениях за живой природой именно это мы и наблюдаем. Организмы дают начало сходным формам того же самого вида или сорта. Например, куры дают начало курам разных пород, лошади — породам лошадей и т. д. Мы никогда не наблюдали группу сходных организмов, эволюционирующих в другую, и существенно другую, группу организмов (и, конечно, данные об ископаемых тоже никоим образом не выявляют, что такое событие имело место в прошлом). Границы между различными сортами и видами, как правило, ясно определены. Даже Чарльз Дарвин признавал, что это — существенное доказательство против его теории. Он писал: «… определенность специфических (живых) форм и то, что они не смешиваются друг с другом бесчисленными переходными звеньями, — это очень значительное затруднение» [45, с. 54].
Однако эти факты полностью согласуются с тем, что говорится в книге Бытие о живых существах, воспроизводящихся только «согласно их сортам». Журнал «Сайентифик Америкен» поясняет: «Живые существа чрезвычайно разнообразны по своим формам, но каждая отдельная форма в высшей степени постоянна в пределах любой данной линии наследования: свиньи остаются свиньями, а дубы остаются дубами поколение за поколением» [46, с. 32].
Хотя существует большое разнообразие, например среди пород собак и кошек, вариации находятся всегда в пределах границ вида или породы. Даже когда возникают новые вариации и виды в связи с естественным или искусственным отбором, они всегда находятся в пределах границ сорта, как, например, вьюрки Дарвина. Такие относительно мелкомасштабные («горизонтальные») изменения по существу включают перегруппировку уже существующих генов. Фактически «естественный отбор может скорее снижать, чем повышать генетическое разнообразие», подчеркивает Майкл Питман [47, с. 76]. В ежемесячнике «Сайенс мэгэзин» были приведены следующие наблюдения: «У видов в самом деле есть способность подвергаться небольшим видоизменениям в сфере физических и других характеристик, но весьма ограниченно, что в отдаленной перспективе отражается в колебании строго около среднего (нормального)» [48, с. 884].
Другими словами, существуют природные пределы биологического изменения. Генетический код препятствует тому, чтобы организмы сдвигались слишком далеко от заданного среднего значения. Как установил Фрэнсис Хитчинг, генетический аппарат живых существ является «мощным стабилизирующим механизмом, основной целью которого является предотвращение эволюционирования новых форм» [44].
Эмбриология
В конце XVIII века немецкий биолог Эрнст Геккель высказал мнение, что во время эмбрионального развития организм повторяет свое эволюционное развитие, или, по его определению, «онтогенез рекапитулирует филогенез». Например, было сказано, что эмбрион человека обладает «жаберными щелями», что является доказательством происхождения его от рыб. Эта идея, известная как биогенетический закон Геккеля — Мюллера, или теория рекапитуляции, была в течение многих лет широко признана и до сих пор пропагандируется в некоторых учебниках биологии (преимущественно советских). Однако эмбриологические исследования показали, что эта теория неверна. Доктор Уолтер Бокс (биологический факультет Колумбийского университета, США) утверждает: «… биогенетический закон так глубоко укоренился в мышлении ученых—биологов, что от него нельзя избавиться, несмотря на то, что множество ученых впоследствии показали, что он неверен» [49, с. 27],
Профессор Эшли Монтэгю, известный антрополог из Колорадского университета (США), в споре с также хорошо известным креационистом доктором Дуэйном Гишем, происходившем в Принстонском университете в 1977 году, открыто признал, что теория рекапитуляции была дискредитирована много лет назад и не должна больше использоваться как доказательство правильности теории эволюции. Он говорит: «Теория рекапитуляции была разрушена в 1921 году профессором Вальтером Гарстангом в знаменитой статье, после которой ни один порядочный биолог никогда не использовал теорию рекапитуляции, так как она была совершенно необоснованна, будучи созданной фашиствующим проповедником по имени Геккель» [50].
Фактически эмбриологические исследования убедительно показали, что последовательность событий эмбрионального развития у высших организмов часто противоположна их предполагаемому эволюционному развитию. Доктор Дуэйн Гиш, ранее работавший в Медицинском колледже Корнельского университета (США), приводит несколько примеров: «В эмбрионе человека, если предполагать, что рекапитуляции свидетельствуют об эволюционном происхождении, сердце должно «начинаться» с одной камеры, а затем последовательно развиваться до двух, затем трех и, наконец, четырех камер. Вместо этого сердце человека начинается с двухкамерного органа, который соединяется в единственную камеру, из которой затем непосредственно развивается четыре камеры. Другими словами, существует последовательность 2–1—4, а не 1–2—3—4, как требует теория Геккеля — Мюллера. Головной мозг человека развивается из нервных тяжей, а сердце — из кровеносных сосудов, в обоих случаях вне принятой эволюционной последовательности. Причиной этого являются многие сходные противоречия и упущения, которые оставили эмбриологи в теории эмбриональной рекапитуляции» [51, с. 18].
Наличие так называемых жаберных щелей (ряда борозд в области головы) у человеческого эмбриона (а также эмбрионов других млекопитающих, рептилий и птиц) часто приводилось в подтверждение эмбриональной рекапитуляции. Хотя эти борозды внешне напоминают жаберные щели, они представляют совой нечто иное, и никогда не развиваются до жаберных щелей. Это часть анатомических структур, общее название которых — бранхиальный аппарат, который у людей дает начало существенно важным частям головы и шеи, например, языку, лицу, губам, челюстям, небу, глотке, шее и т. д. У рыб и личинок амфибий бранхиальный аппарат в самом деле дает начало жабрам, но, конечно, этого не происходит в любом другом типе организмов, включая людей. Профессор Кэйт Маур, анатом из Торонтского университета (Канада), пишет: «Бронхиальный аппарат развивается у человеческих эмбрионов, но не в виде жабер. Поэтому некоторые авторы предпочитают использовать термин глоточная дуга вмести бронхиальная дуга» [52, с. 64].