Доктор Колин Паттерсон, о котором мы говорили выше, всю жизнь считал себя эволюционистом. Если у кого—то была хорошая возможность для того, чтобы оценить палеонтологические доказательства, так это у доктора Паттерсона. В Британском музее естественной истории, находящемся в Лондоне, в его распоряжении была одна из крупнейших в мире коллекций ископаемых. Когда один из читателей его книги «Эволюция» спросил автора, почему он не включил в книгу какие—либо примеры действительно переходных форм, он ответил: «Я полностью согласен с вашим замечанием об отсутствии прямой иллюстрации эволюционного перехода в моей книге. Если бы мне было известно о каком—либо примере такого рода, ископаемом либо живом, я бы, конечно, его включил. Вы предполагаете, что Творец должен прибегать к мысленному представлению таких изменений, но откуда ему взять информацию? Я, откровенно говоря, не мог ее получить, а если бы я прибег к художественным вольностям, разве это не обмануло бы читателя?.. Тем не менее посетителям Гулдовского и Американского музеев трудно противоречить, когда он и замечают, что переходных форм ископаемых в нашей экспозиции нет. Так как я сам — палеонтолог, я занят философскими проблемами идентификации возможных транзиторных форм в ископаемых данных. Вы говорите, что я должен, по крайней мере, «показать фотографию того ископаемого, от которого произошел каждый тип организмов». Я скажу откровенно — нет ни одного такого ископаемого, для которого можно было бы выдвинуть неопровержимый аргумент» (курсив наш, — Д.К.) [4, с. 89].
Но насколько полны наши данные об ископаемых? Было ли вообще обнаружено достаточно фактов для того, чтобы позволить нам сделать разумное заключение: подтверждают или нет сведения об ископаемых теорию эволюции? Более столетия назад Дарвин не думал, что наука располагает достаточным числом находок. В его время данные об ископаемых не содержали переходных форм, требовавшихся для подтверждения его теории. В связи с этим американский ученый Дэвид Рауп, бывший хранитель экспозиции по геологии в Чикагском музее естественной истории, а в настоящее время — профессор геологии в Чикагском университете, утверждает: «Он (Дарвин. — Д.К.) был приведен в замешательство данными об ископаемых, потому что они не выглядели так, как он предсказывал… Основным выводом Дарвина из несопоставимости ископаемых доказательств и его теории было то, что он заявил, что данные об ископаемых очень неполны» [13, с. 25].
Профессор Рауп продолжает: «Итак, мы теперь живем примерно 120 лет спустя после Дарвина, и знания об ископаемых данных значительно расширились. У нас теперь имеется четверть миллиона ископаемых видов, но ситуация не сильно изменилась. Данные эволюции продолжают оставаться удивительно отрывистыми и, как ни нелепо, у нас даже меньше примеров эволюционного изменения. чем их было во времена Дарвина» (курсив наш. — Д.К. [Там же]. (Как признали многие ведущие палеонтологи, фактически нет каких бы то ни было убедительных данных о таких изменениях, — см. предыдущие цитаты.)
В самом деле, после Дарвина «данные об ископаемых значительно расширились», как отметил доктор Рауп. Было обнаружено огромное число ископаемых. В знаменитом руководстве «Процессы органической эволюции» подтверждается: «Данные о прошлых формах жизни теперь обильны и постоянно обогащаются по мере того, как палеонтологи обнаруживают, описывают и сравнивают новые ископаемые» [7, с. 136, 39, с. 58].
В «Руководстве по истории Земли» утверждается: «… с помощью ископаемых палеонтологи могут теперь дать нам прекрасную картину жизни прошлых времен» [14, с. 48].
Конечно, среди такой огромной коллекции ископаемых мы, должно быть, сможем найти, по крайней мере, несколько не вызывающих сомнений примеров промежуточных форм, если все же эволюция происходила. Но что мы обнаруживаем? Ни одного убедительного примера переходных форм ископаемых так и не найдено [см.: 4, 11–13].