Раз за разом Дамир перебирал словно драгоценные редчайшие жемчужины мельчайшие подробности событий, оттенки фраз, жесты, выражения глаз, находя то новые аргументы за, то новые подтверждения против. Что более самонадеянно: предполагать, что исключительно ради него был разыграно роскошное представление, имевшее своей целью добиться его привязанности, или что могущественнейший темный маг мог вдруг с чего-то сам проникнуться к нему особой любовью?
Прямо-таки с первой встречи, – Дамир искусал ни в чем не повинные губы и пальцы.
Легко обмануть того, кто хочет обмануться.
Больно…
Он не сомневался в правдивости того факта, что Фейт/Дамон занимает Черный Трон: похоже, об этом было известно решительно всем, кроме Дамира. Он сам видел на запястьях мастера отметины, сообщающие сведущему человеку, что их обладатель порядочное время провел в кандалах, что подтверждалось и подслушанными словами магессы. Не это лишало Дамира спокойствия, и не вполне объяснимая в таких обстоятельствах смена имени, а уверенность и темных и светлых, начиная от Ванды, удивленного содержанием письма Райнарта, и заканчивая Мелигейной с ее заявлением, что ему не стоит снова встречаться с черным магом, – что Дамир необходим тому для каких-то собственных целей.
Они знают Дамона. Знают гораздо дольше. И несравнимо больше. Пожалуй, и впрямь наивно считать, что прав именно он, и мастер Фейт просто самый замечательный человек в мире…
Его вера все еще сражалась с подленькими мыслишками, что его только подготавливали к использованию, тем более удобному, что Дамир не знал, обладает ли он способностями и какими именно, – но сражение это становилось все более кровопролитным. Пока в один далеко не приятный момент, Дамир не осознал, что собственно он идет в Башню лишь для того, что бы просто посмотреть в глаза этому человеку и умереть там же на месте: либо от стыда за подозрения, либо от уже сейчас рвущей душу муки.
Да лучше б мастер убил его тогда на дороге!
Что лучше: никогда не иметь, или узнать лишь затем, чтобы потерять? Оставаться на дне, или подняться, чтобы упасть еще глубже… Он все расскажет, и мастер Фейт поймет! Пусть разозлится, обругает, прогонит, – хотя странно даже представить его таким, – вымаливать прощение будет счастьем! А иначе… Пусть!
Пусть все вокруг правы, а он наивный доверчивый дурак, – Дамир со всей отчетливостью понял, что все равно не сможет уйти, и уж тем более – поднять на него руку, даже если бы мог реально противостоять наверняка не малым силам волшебника. На какой-то миг он даже понял любовь-ненависть Раинн.
Но легче от этого не стало.
Пройдя все возможные стадии сомнений и отчаяния, Дамир запутался окончательно.
Между тем, в Дейле его ждало новое разочарование: юноша даже не решился спросить дорогу, справедливо опасаясь лишнего интереса к себе со стороны магов и различных доброхотов. Пробираясь наобум окраинными хуторами и селами, Дамир совсем выбился из сил. Расплачиваясь последними грошами, которые у него еще оставались, он вяло отвечал на подозрительные взгляды, что ищет отца или брата, – если его конечно спрашивали. Иногда его жалели, указывали, что он наверняка заблудился, что дальше ничего нет, кроме заграждений Совета перед Пустошью и непролазных лесов. Юноша согласно кивал, что бы скрывшись из вида снова поворачивать в сторону Башни.
Углубившись в лес, Дамир измучился прятаться от эльфов, постоянно контролировать, что бы его не почувствовали и обходить ловушки, которые ощущал каким-то наитием.
К сожалению, – не все: обыкновенную охранную черту он почувствовать не смог.
Преследование Дамир обнаружил поздно, только когда уже угодил в блестяще организованную засаду. Пытаться объясниться было бы еще более бессмысленно, чем ввязываться в бой! Да и что бы он мог объяснить? Что идет в Черную Башню к их врагу? Замечательно! Наверное, его пристрелили бы сразу, не утруждая себя погоней.
Его гнали, как дичь на охоте. Окруженный, припертый к какому-то валуну, Дамир понял, что ему не уйти и дрался будто в последний раз в жизни. Однако его сопротивление, то, что сопливому юнцу удалось ранить нескольких из нападающих, а одного горе-героя даже убить, лишь еще больше раззадоривало его противников.
Барьер проявил его цвет, и юноша с легкостью читал по их решительным лицам, что он для них не человек – опасная тварь, которую если не удастся взять живой, убьют не задумываясь.
Их было больше, они были сильнее и опытнее: исход схватки был предрешен. Живая петля захлестнула ноги, и Дамир не удержал равновесия и упал. В следующий момент у него выбили оружие, добавив пинков, так что юноша едва подавил крик боли.
Накрепко связанный как обычными, так и магическими путами трофей с кляпом во рту и мешком на голове – был предъявлен пред светлые очи только что прибывшей леди Ровены, пожелавшей лично увидеть и допросить схваченного темного.
– Какой молоденький! – магесса не стала скрывать удивление.
Дамир упрямо вскинул голову, когда с него стащили мешок, и уперся взглядом в льдисто-холодные бледно-голубые глаза. Женщина в свободном белом платье не выглядела старой, только глаза ее выдавали. Улыбалась она вроде бы даже доброжелательно, но юношу затрясло.
– Маленький колдунчик… – выслушав доклад о происшествии, протянула Ровена, разглядывая его как замысловатую вещицу, которую следует приспособить к своим нуждам, только она пока не определилась к каким именно, – Как интересно! И какой потенциал! Снять веревки.
Дамир даже не успел почувствовать облегчения: он едва не задохнулся из-за мешка, избитое тело затекло в путах, пока его волочили в лагерь, – как оказался у столба, а на горле защелкнулся ошейник. Странный металл ожег кожу холодом, впился ледяными иглами, одновременно душа. Рефлекторно Дамир забился в руках в то время как на него надевали скованные короткой цепью наручники, тоже крепившиеся к столбу.
– Все верно, адамантий, – сообщила наблюдающая за процессом Ровена.
Дамир не удержался от короткого вскрика – он перестал ощущать что-либо ниже охватившего запястья ледяного острозубого обруча.
"Ничего", – он упорно стиснул зубы, – "Это лишь цепь… Мастер прошел через это и ты сможешь!" – Выньте кляп, – продолжила леди Ровена, глядя на прикованного к столбу паренька с чувством глубокого удовлетворения.
Дамир сплюнул кровь вперемешку с землей и пеплом. Ничего хорошего он не ждал.
Тем временем леди принесли удобное кресло, в котором она устроилась.
– Как твое имя? – задала она первый вопрос.
Дамир молчал, только синие глаза сверкали сквозь упавшие на лицо спутанные черные волосы.
– Ах, – покачала головой магесса, – Не хорошо! А главное, не разумно.
Казалось, она говорит с нерадивым учеником, не выучившим заданный урок, а не со скованным пленником.
– В твоем положении, – Ровена сделала красноречивый жест, – следует быть не только откровенным, но и вежливым. Ты будешь отвечать?
Дамир молчал, хотя все внутри содрогалось от страха.
– Так не пойдет, – нахмурилась магесса, – Позволь мне объяснить. Быть может, это и не заметно, но идет война и мы с тобой по разные стороны. То, что ты связан с Башней и ее лордом – очевидно. Иначе бы ты здесь не оказался. Нам необходимо узнать, что делает твой хозяин и где он. И я узнаю это. Средств у нас много.
Если же ты проявишь добрую волю, то все происшедшее будет забыто, как недоразумение. Тебя немедленно освободят, и ты сможешь идти на все четыре стороны.
Дамир молчал, стиснув зубы, что бы они не стучали. "Я не собака, что бы он был мне хозяином!!! И мне нужна только одна сторона из четырех…" – Какой упрямый! – леди Ровена поднялась, – что ж, даю тебе сутки на раздумье.