Лишь понапрасну продляя его агонию, ибо исцелить подобное – невозможно…
– Костер… – хрипло выдавил маг.
Райнарт заглянул в чудовищно-черные глаза и окончательно уверился, что тот повредился в уме от горя.
– Огонь… – в голосе звенело запредельное напряжение.
Райнарт и Алагерда переглянулись в смятении.
– Огонь разожги!! – заорал Дамон, и ничего не понимающий Райнарт, тем не менее, поспешил выполнить требуемое.
Не дождавшись, пока костерок толком разгорится, маг вытянул руку с успокоившимся и застывшим перстнем, который зловеще переливающимся алым, словно только и ждал нового пробуждения, и севшим сорванным голосом произнес формулу вызова, завершив ее подлинным именем сильфа. Пламя вспыхнуло, преображаясь в женское лицо в обрамлении огненных колец.
– Ты свободна, – обратился к ней Дамон, и в тоне его проскользнули умоляющие нотки, – я смогу… сейчас… Только приди ко мне! Ты мне очень нужна!
Пожалуйста…
Пламя колыхнулось, отражая волнение сильфы, не меньшее, чем у героя и чародейки.
Дамон поднял заметно дрожавшую руку, и прикрыв глаза, заговорил на "anhr"mor".
Перстень снова ожил, плавясь и перетекая, изредка недовольно вспыхивая багровым.
На посеревшем лице мага мелькнуло отчаяние: видимо, даже для него это было уже слишком и ему не хватало сил, что бы разорвать путы, связывающие Пирру с Башней и вещным миром. Алагерда прижалась к нему, щедро делясь собой, уверовав, что Дамон все-таки знает, что делает, и не стал бы надрываться, только ради того, что бы устроить Дамиру торжественные похороны. Маг почти выкрикнул настоящее имя сильфы, и оно отозвалось огненной вспышкой вдалеке, – кажется, Пирра и не дожидаясь призыва уже мчалась к своему господину. А после того, как оковы грубой телесной оболочки были сброшены, освобожденному духу пламенной стихии понадобились считанные минуты, чтобы долететь до него. Раздался треск, шипение, и Алагерда едва успела отшатнуться.
– Пирра, – Дамон назвал зависшую перед ним шаровую молнию уже привычным именем,
– Пожалуйста… я знаю, ты можешь!! Особенно теперь… Забери то, что сделано огнем… Пожалуйста!!
Странно и дико было слышать мольбу в его голосе, видеть ее в расширенных черных глазах. Райнарт затаил дыхание: разумеется, сильф не утратил памяти, оставалось надеяться, что он сохранил воспоминания и об испытываемых когда-то эмоциях.
– Пирра!
На мгновение снова проступило почти неузнаваемое лицо, а затем молния изменила форму, обволакивая собой тело юноши, которое Дамон так и не отпустил.
Составляющая суть сильфа субстанция как-будто омывала его волнами, окатывала с ног до головы, и там, где она соприкасалась с плотью – не оставалось даже шрамов на гладкой молодой коже.
Перед тем, как унестись прочь, кипящая плазма коснулась дрожащих губ мага последним поцелуем, в то время как Алагерда, уже опять собранная и сосредоточенная, пыталась закрепить достигнутый невероятный результат.
Расслабляться было рано: последствия болевого шока, отравления дымом, истощения и допроса Ровены никуда не делись. Чародейка тоже держалась на пределе возможных сил, но дело свое делала.
Райнарт едва успел ее подхватить, когда волшебница покачнулась и тихо осела в сторону. Он присмотрелся, – Дамир дышал ровно, глубоко.
– Отпусти, – мягко, но настойчиво попросил Райнарт, – отпусти, теперь можно…
Он выживет. Позволь, я его заберу…
Дамон кивнул, но герою пришлось разжимать ему руки. Маг откинулся к стволу поваленного ураганом дерева, глаза у него закатились, и Райнарт подумал, что он тоже сейчас потеряет сознание от изнеможения. Однако Дамон превозмог слабость и даже поднялся сам. Шатаясь, он оттолкнул протянутую к нему ладонь Райнарта, и скрылся в зарослях.
Обернувшись и увидев, что Алагерда уже сидит, роясь в складках своего сильно потрепанного и далеко не белого платья, в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы им сейчас пригодиться, Райнарт вздохнул и направился вслед за темным.
Что бы найти Дамона, не нужно было быть следопытом, и Райнарт без труда обнаружил его у ручья. Тот полулежал на бережке, опустив руку в воду, и занимался примерно тем же, чем во время заключения в Башне, пополняя свои силы.
Герой промолчал по этому поводу: возвращение обратно в нормальное состояние должно было обойтись чародею еще дороже, чем магическое буйство, к тому же добавлялся еще бой, вызов сильфа, а сколько он отдал Дамиру так долго его удерживая, – и вовсе страшно представить.
Дамон даже не повернул головы в сторону приближающегося героя, но заговорил:
– Забавно… Я могу разнести к чертям полмира, могу поднять покойника любой степени давности, но не могу спасти тех, кого… – он осекся, как будто слово могло ободрать губы.
"Господин Фейт" тоже часто думал о своем ученике, порой жалея, что не снабдил его зеркалом, или не сохранил у себя несколько капель крови Дамира, что бы если уж не переговариваться, то по крайней мере знать, что мальчик благополучно добрался и с ним все в порядке. Он усмехался себе, удивляясь, что ему так не хватает присутствия парнишки. Не раз ему приходилось останавливать свою руку, уже начинавшую чертить символы для заклятья поиска и отодвигать подальше ни в чем не повинную кружку с водой, что бы удержаться от вызова. Но во избежание последствий он решил, что ему лучше вообще не вспоминать о нем, что бы исключить всякую возможность связать Дамира с ним. В том, что Райнарт поймет ситуацию правильно – Дамон не сомневался… А теперь проклинал себя, что ничего не сделал, допустил происшедшее, когда мог и должен был вовремя предотвратить.
Райнарт сел рядом и протянул ему небольшую фляжку: напиток был самым обычным и представлял собой не эликсир какой-нибудь, а настоянный на травах бальзам – тоже полезная вещь, если подумать. Дамон устало улыбнулся:
– Да уж, герой… ты приходишь меня убить, а потом опять начинаешь откачивать…
– Значит, судьба у нас такая.
– Ты из-за меня опять без меча остался.
– Извини… – тяжело уронил Райнарт.
– Не извиняйся, – горько усмехнулся Дамон, – Ты был в своем праве. Тем более, что это право я дал тебе сам…
Райнарт кратко и очень зло выругался, пнув ни в чем не повинный камень.
– Когда я выбирал свою судьбу, я думал что от меня потребуется просто убивать чудовищ.
– Я свою судьбу не выбирал.
Дамон потер ноющий висок. От старого шрама, оставленного посохом Рандольфа остался тонкий белый изломанный след, почти незаметный под волосами.
– Татуировку тоже свел?
– Нет, – на удивленный взгляд Райнарта объяснил, – Зачем? Это тоже часть меня… от которой не избавишься, стерев рисунок на коже…
– Фейт… Тебя теперь так называть? – поинтересовался Райнарт.
Темный улыбнулся слегка.
– Я привык к этому имени. К тому же… ему стыдиться нечего.
– Знаешь, о чем я думаю? – негромко спросил Дамон после долгой паузы, и продолжил, когда Райнарт не ответил, – О том, что по сравнению с Дамиром, мне в жизни везло… Странно, но именно боль делает нас людьми, и она же толкает в пропасть…
Он говорил с улыбкой, но в устремленных в пространство черных глазах по-прежнему плескалась боль.
– Больше всего на свете я ненавижу Башню. Парадоксально, но и это дает ей силу.
Как бы объяснить… Предназначение предназначением, но пока что-то в тебе не изменится – выражаясь языком поэтов, сердце не напитается достаточной ненавистью и не обратиться ко злу, – Башня не почует претендента, а тот не услышит ее зова.
Конечно, – Дамон болезненно скривился, – нет ничего окончательного, кроме смерти…
Но свернуть с этого пути уже сложно. Понимаешь, зов – он тоже что-то меняет в тебе…
Райнарт бросил в его сторону быстрый взгляд, стараясь не ежиться от этого тихого голоса.