За ужином обменивались последними новостями. Арлетт узнала, что Мариано и Финетта не болели «испанкой», хотя эпидемия свирепствовала и в Венеции. Не заболела и донья Тересия. Янко внимательно слушал, как они жили на вилле, и очень опечалился, узнав, что «эпоха Гоцци» закончилась так трагически.
Лишь когда дети, наконец, улеглись спать, Янко и Арлетт остались наедине в гостиной, у пылающего камина. На столе лежала корреспонденция. Арлетт собиралась прочесть письма утром, посвятив вечер и ночь мужу, но Янко сказал, что там письмо от Клода. Он уже прочел его — ведь послание было адресовано обоим.
— С ним все хорошо? — встревожено спросила Арлетт, беря в руки письмо.
— Да, вполне, — сухо ответил Янко.
Из первого же предложения она узнала, что вскоре после закрытия Дома Фере Клод женился на дочери одного швейцарского банкира, который заплатил все его долги.
«Дорогая сестренка, — писал Клод, — ты порой недоумевала, почему я рвусь из последних сил, создавая свой бизнес, привлекая к этому тебя и твою семью, вместо того, чтобы жениться и строить планы для собственных детей. Сейчас я могу открыть тебе причину. Как оказалось, незадолго до смерти мой дорогой папа, изъял основную часть капитала из дела, положив деньги в швейцарский банк. В завещании он поставил условие, что я получу возможность распоряжаться ими, если женюсь. Но невесту мою должна одобрить бывшая любовница отца, некая мадам Софи. Моя гордость не позволяла мне пойти на такой компромисс. Но жизнь сломала меня, и я был вынужден пойти на поклон к Софи. Вопреки моим ожиданиям, она оказалась не такой стервой, как я думал. А может, годы ее изменили. И вот я женат! Женат на очаровательной девушке, единственной наследнице богатого папочки. Наконец, я могу жить так, как всегда мечтал, — беззаботно!».
Арлетт дочитала письмо.
— Клод, наконец, достиг своей главной цели в жизни. Теперь у него есть деньги, которые он может бросать на ветер.
Пламя камина освещало потемневшее и помрачневшее лицо Янко.
— Больше не будет заказов от Дома Фере, — уныло сказал он. — Не стало еще одного покупателя.
Арлетт подошла к нему и положила руку на плечо.
— Попытайся не слишком расстраиваться. Конечно, какое-то время будет трудно, но ведь когда-нибудь все придет в норму.
— Сегодня, в день твоего возвращения, наверное, не стоит говорить об этом, но нам придется некоторое время быть весьма экономными. Боюсь, мы будем вынуждены расстаться и с Ариадной.
— О нет!
Янко нахмурился.
— Я же сказал, мы должны расстаться с ней, и как можно скорее.
— Неужели все действительно так плохо?
— Я просто сказал, что мы должны быть экономными.
— Да, конечно. Можешь на меня положиться. Завтра будешь отдыхать, а я займусь наведением порядка в офисе. После помогу тебе с организацией дел. Думаю, что очень быстро освою машинопись.
Янко обнял жену и отрицательно покачал головой.
— Нет, это мои владения. Твои — здесь, под крышей нашего дома.
И тут Арлетт все поняла. Какое-то внутреннее чувство подсказало, что муж возвратился домой с решением больше не позволять жене выходить из той роли, которую всегда предназначал для нее, и в будущем будет требовать беспрекословного выполнения всех его указаний как главы семьи. Месяцы, проведенные в больнице, дали ему возможность подолгу размышлять над жизнью и теми ошибками, которые, по его мнению, он совершил. Теперь Арлетт поняла: его решение удалить Ариадну объяснялось не только финансовыми трудностями, но и желанием еще крепче привязать жену к дому.
Вдобавок ко всему, войдя в спальню, Арлетт обнаружила, что Анна распаковала вещи и бросила коробку с драгоценностями и греческое платье на их супружескую постель, не зная, куда их положить.
Янко схватил платье.
— Почему эти вещи здесь? — крикнул он, глаза пылали от ярости.
Арлетт побледнела, испугавшись, что Янко разорвет платье.
— Я брала их с собой. Позволь мне все убрать, — она протянула руку, но кулак Янко сжался еще крепче.
— Ты ведь брала с собой только самое необходимое и все-таки нашла место для этой тряпки!
— Но платье мало весит…
— А ведь вместо него можно было взять что-нибудь более полезное! — ненависть исказила его черты. — Ну конечно, ты не могла оставить свое сокровище, не так ли? Ты ведь не захватила те платья от Мариано, которые я подарил тебе!
— У меня была твоя фотография!
— И множество фотографий Дашкова, не так ли?
— Я уничтожила их давным-давно, на вилле, когда согласилась стать твоей женой! У меня нет ни одной его фотографии!