Я сказал всё. Теперь немедленно заберу свою семью из твоего дома и вернусь в Ризенбул. Я сам смогу защитить Уинри и Ван-тяна. Мне не нужна твоя помощь.
========== Глава 9. Правдоискатели ==========
Что делать с тобой, упрямый, безрассудный мальчишка? Почему ты постоянно умудряешься влезть, куда тебя не просят? Что за удивительная способность вмешиваться в события с искренним желанием помочь, но в итоге создавать новые проблемы? И как быть мне, когда над головой опять навис неуправляемый фактор в твоем лице?
После своей пламенной речи наверняка помчишься «вырывать» жену и сына из лап «бездушного монстра» — фюрера, испорченного властью, деспота, стремящегося лишь отдавать приказы, эгоиста, неспособного понять чужие чувства и оценить верную дружбу? Таков я теперь в твоих глазах?
Безусловно, никак иначе.
Неужели ты считаешь, что подобным поведением поможешь своей семье? А я ведь попросил чуть больше доверять мне. Думаешь, я хоть на мгновение поверил в предательство друга, несмотря на улики? Ты совсем ничего не понимаешь, если так решил. История с Марией Росс ничему тебя не научила. Даже Жан и тот, наверное, оказался догадливее. Или, по крайней мере, мне почудилось. Ему я тоже ничего не объяснил, но всеми доступными средствами намекал, и он, кажется, понял: я лишь притворился, будто выгнал его. А ему необходимо поддерживать видимость, будто он изгой, и нашей дружбе — конец. Это его главная задача. Впрочем, на данном этапе не имеет значения, возненавидел Жан меня по-настоящему или только играет роль в нашем импровизированном спектакле. В любом случае, даже действуя вслепую, он поможет мне выйти на настоящих преступников. За этим я его и отпустил. А потом, когда отправлю за решётку тех, кто это действительно заслужил, разыщу Хавока и всё ему объясню. Он поймёт.
Что касается откровенных объяснений с тобой … Понимаешь, Стальной, всё осложняется тем, что у меня в кабинете на потолке — незаколоченный люк. Я приказал его ликвидировать в кратчайшие сроки, но приказ пока не выполнен. Скорее всего, конечно, люком уже не пользуются, так как он «засвечен», но лишняя предосторожность не повредит. Зато теперь я знаю, что в Штабе засел предатель. А, возможно, несколько. И мне надо выяснить их личности. А до тех пор крысы должны чувствовать себя в полной безопасности, полагая, будто я повёлся на их, надо отметить, весьма искусно сфабрикованные улики. Свои настоящие планы я отныне могу держать только в собственной голове, их нельзя озвучивать никому, в том числе, тебе, иначе всё сорвётся.
Неужели так и не догадаешься? Ты ведь не идиот, Стальной. Пошевели немного извилинами вместо того, чтобы устраивать эскапады, пугающие мадам Гернштейн. Впрочем, последняя твоя выходка даже Маллера с Нортоном ввела в ступор. До сих пор дар речи обрести не могут, хотя ты покинул кабинет целых три минуты назад.
— Что застыли? — обращаюсь к ним, имитируя хладнокровие, а у самого внутри всё клокочет, как в котле, подвешенном над жерлом вулкана. — Следите за Хавоком, но теперь я ещё попрошу выделить людей для того, чтобы не позволить Стальному увезти семью в Ризенбул. Вся семья Элриков должна оставаться в моём доме до тех пор, пока я не распоряжусь иначе. Ясно?
К счастью, Маллер и Нортон никогда не задают лишние вопросы и не обсуждают приказы.
После их ухода откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза. Теперь либо на тебя снизойдёт озарение, и ты догадаешься, что у меня есть план, либо возненавидишь меня ещё больше. Может, и к лучшему, если так. Всё — к лучшему.
Но в чью же «гениальную» голову пришла идея подставить Хавока, хотелось бы знать?! С какой целью настоящий преступник выбрал мишенью его? Если единственной задачей шантажиста было отвести подозрения от себя, то для этого он мог выбрать кого-нибудь из рядовых служащих. Если бы в малом архиве обнаружились пуговица и отпечатки пальцев неизвестного мне сержанта или прапорщика, я бы сгоряча отдал парня под трибунал, не разбираясь в деталях. И шансов ускользнуть от правосудия у тайного предателя было бы даже больше.
Но если задета честь друга, я буду внимательно разбираться. Неужели достаточно умный преступник, способный мастерски подделать отпечатки пальцев и незаметно оторвать пуговицу с чужого военного мундира, не понимал этого?
Или, возможно, рассчитывал, что я поверю в любезно предоставленные улики? Надеялся вывести меня из равновесия? Думал, что, лишившись одного из своих верных соратников, я начну за каждым углом видеть измену, стану за всеми следить, превращусь в параноика? Такая политика, безусловно, подорвёт мой авторитет. И когда большинство уже будет мною недовольно, в меня напоследок ударят компроматом или ещё чем-нибудь, припасённым для такого случая.
Но если план шантажистов действительно таков, они плохо знают меня и Хавока. Вероятно, это кто-то из новых сотрудников или посторонний, имеющий «ручную крысу» в Штабе.
Я вычислю их всех.
Ты сказал, бумага из Аэруго. Вроде бы ничего особенного в этом факте нет, однако Аэруго всегда поддерживало тех, кто вносил раздор во внутренние дела Аместриса. К примеру, ишваритов.
Кого они поддерживают в данном случае?
На ум приходит только группировка «правдоискателей», давно мечтающих поставить во главе страны своего человека.
«Нужен ли Аместрису безнравственный правитель?» — спросили анонимные подлецы в письме. Безусловно, нет. Но я сомневаюсь в нравственной чистоте тех, кто способен подделывать улики и тайком фотографировать чью-то личную жизнь. Возможно, Аместрису больше не нужен такой фюрер, как я, но и в грязных шантажистах страна, определённо, не нуждается.
***
Разумеется, ты воспринимаешь свой «домашний арест» как насилие над собой и близкими. Вскоре после того, как люди Маллера не позволяют тебе забрать семью и уехать в Ризенбул, звонишь и отрывисто бросаешь в трубку:
— Отныне не рассчитывайте на моё понимание. Хавока-сан вы выгнали, а я ухожу добровольно. Никогда больше не переступлю порога Штаба!
— Не горячись. Поговорим позже.
— Нам не о чем разговаривать. Прощайте, господин фюрер!
Связь обрывается, а мне впервые в жизни хочется вскочить с места и стукнуться лбом о стену. Раз десять. Стена догадливее. А ты упрям, как осёл! Как мул! Как баран! Как проклятый алхимик…
Решаю по привычке заночевать в Штабе, лишь бы не встречаться с тобой в собственном доме и не видеть ненависти в твоих глазах.
***
На следующий день человек Нортона по телефону сообщает, что Хавок, или, иначе говоря, «наш объект», уехал в Суру и там встретился с девушкой по имени Лючия.
— В деревню на границе с Аэруго? — уточняю, ощущая неприятный холодок в груди.
— Да, господин фюрер.
Бывают же совпадения…
— Кто такая Лючия?
— Местная девушка-гончар. Посуду из глины делает и продаёт, тем и живёт. Цветы разводит, бездомных кошек в доме пригревает. Она неприметная простушка, совсем не в его вкусе. Не похоже, чтобы ними что-то эдакое было…
— Забудь про «эдакое». Зачем наш объект искал её?
— Спрашивал о Синтии. Но Лючия сказала, что Синтия уехала из Суры и никому не сказала, куда. Кажется, эта информация расстроила наш объект.
— Узнай побольше о Лючии и Синтии, о связи между ними и доложи как можно скорее!
Человек Нортона перезванивает через несколько часов, чтобы сделать интересные дополнения к своей первой новости:
— Лючия и Синтия — сёстры. Синтия, говорят, необыкновенная красавица. Некоторое время назад ходили слухи, что парень из Централа давно приударяет за ней. Как вы думаете, кто это был?
— Наш объект?
— Да. С Синтией у него что-то наладилось, но потом разладилось. Она ездила к нему в Централ мириться, но ничего не вышло, а Лючия молча сохла по нашему объекту всё это время. Но теперь у неё появились шансы, так как Синтия нашла себе кого-то другого и сбежала из Суры вчера. Узнал ещё, что сёстры Гернштейн пятнадцать лет как круглые сироты. Их тётя воспитывала. Потом тётя уехала на заработки в Централ, следить за порядком в доме стало некому, и девчонки от рук отбились… По крайней мере, старшая — точно. Никто не знает, куда она подалась со своим следующим хахалем.