Гернштейн? Опять совпадение? Что-то слишком много их становится…
— Чем занималась Синтия до того, как уехать?
— Путешествовала по разным городам и рисовала портреты на заказ. Иногда отсутствовала месяцами.
— С кем сбежала?
— Никто не знает. Говорят, парень тщательно прятал лицо. Даже Лючия ничего не может рассказать, хотя они с сестрой жили под одной крышей и не имели тайн друг от друга.
«Либо Лючия лжёт», — добавляю мысленно. Возможность чьей-то лжи никогда нельзя исключать.
Задаю информатору ещё несколько вопросов, в итоге ничего не проясняющих, и вешаю трубку, предварительно приказав продолжать расследование.
Вызываю мадам Гернштейн. Надо послушать, что моя загадочная секретарь теперь скажет. Или солжёт?
— У вас на воспитании находятся две племянницы?
— Да, Синтия и Лючия. Их отец — брат моего покойного мужа. И они обе уже взрослые, самостоятельные девушки, так что я больше их не воспитываю.
— Почему вы раньше не рассказывали о них?
— Я указала их имена в анкете, в графе «члены семьи», устраиваясь сюда на работу.
— Возможно. Но вы никогда не упоминали о них при мне.
— Вы не спрашивали. Я не могла говорить о том, что вас не интересует, отнимая ваше время.
— Теперь спрашиваю. И мне это очень интересно, поскольку обе ваши племянницы каким-то образом связаны с капитаном Хавоком, единственным подозреваемым в деле о хищении документов государственной важности. Я пока не выяснил, какого рода эта связь, но вплотную занимаюсь расследованием. Так что будьте добры отвечать откровенно.
— А я и не отказываюсь сотрудничать, — даже глазом не моргнула.
Вот это выдержка! Можно лишь позавидовать.
— Капитан Хавок часто бывал в Суре?
— Почти каждые выходные на протяжении последних семи лет.
— Зачем приезжал?
— Он давно влюблён в мою старшую племянницу Синтию. Кроме того, у него неплохие отношения с Лючией. Они дружат с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать.
— У Хавока-сан были близкие отношения с Синтией?
— Насколько мне известно, да. Но Синтия никогда не обещала выйти за него замуж. Возле неё всегда находилось множество других поклонников.
— К вопросу о других… Вы в курсе, что мадемуазель Синтия вчера уехала из дома с неизвестным мужчиной, ничего не объяснив сестре?
— Увы, нет. Я редко теперь посещаю Суру. Не вижу повода для беспокойства. Наверное, Синтия любит этого человека. Расскажет, когда сочтёт нужным.
— Вас судьба племянницы совсем не волнует?
— Она не ребёнок, господин фюрер, нет смысла её опекать, как маленькую. Кроме того, работая здесь, я всё равно не могу следить за каждым её шагом.
— Хотите, я дам вам завтра дополнительный оплачиваемый выходной? Вы поедете и выясните, куда подевалась племянница.
— Спасибо, но, как я уже сказала, нет смысла. Синтия имеет право сама принимать решения.
— А если она вдруг увлеклась преступником? Упустите драгоценное время, а потом будет слишком поздно что-то исправлять!
Я отказывался понимать мадам Гернштейн. Подмечая вокруг разные мелочи, помогая мне и беспокоясь обо всём, что касается меня и моего окружения, она проявляла сейчас удивительную небрежность в отношении близких людей.
— Синтия — умная девушка. Она никогда не свяжется с непорядочными или опасными людьми.
Не лицо, а непроницаемая маска.
— Что ж… Вам решать! Возвращайтесь к работе.
Мадам Гернштейн уходит, а в моей голове напряжённо гудят противоречивые мысли. Отбрасываю несущественные одну за другой, пока не прихожу к выводу, что моя секретарь отнюдь не безразлична к племяннице. Это притворство, а правда заключается в том, что ей, скорее всего, прекрасно известен избранник воспитанницы! Но о его личности она со мной по какой-то причине не хочет говорить.
***
О том, что обрывки одежды Синтии и порванный мужской сапог найдены на берегу реки недалеко от Суры, информатор сообщает следующим утром.
Кажется, таинственный тип втянул-таки племянницу мадам Гернштейн в какую-то опасную авантюру. И, возможно, пострадал сам.
Приказываю информатору взять ещё людей в помощь и тщательно прочесать окрестности деревни. Затем долго размышляю, как сообщить о случившемся своему секретарю. Потом принимаю решение не спешить и, не выяснив подробностей, не говорить ничего.
Спустя час получаю заказанный день назад список городов и поселений, куда импортируют бумагу из Аэруго. Начинаю внимательно изучать его, сравнивая с картой предположительного расположения группировок «правдоискателей». Нахожу заметное сходство. Впрочем, оно, конечно, ничего не доказывает.
Внезапно в кабинет следом за бледной и взволнованной мадам Гернштейн шумно входит Маллер и, нервничая, докладывает, что сегодня утром обнаружилось бесследное исчезновение одного из охранников запасного входа в Штаб. Прапорщик Лэйн не явился утром на работу, и никто не знает, куда он подевался.
Подобное событие в мирное время случилось на моей памяти впервые. Никто, начиная с сержанта и заканчивая мной, не позволял себе без объяснений исчезать куда-либо в рабочее время даже на пять минут. По поручению заболевших звонили военные врачи, по поводу несчастных случаев в быту сообщали родственники. Сейчас не сообщил никто. Более того, родные Лэйна тоже недоумевали и искренне беспокоились.
Мысленно выругавшись, вспоминаю, что у меня днём запланирована встреча с некстати прибывшими послами Драхмы, и поручаю Маллеру скорее выяснить, куда пропал прапорщик. Вероятно, парень мог быть похищен. Только вот кем? Обычный охранник. Кому он понадобился?
Перед тем, как отослать Маллера, ещё раз уточняю у него, не удалось ли нам внедрить своего человека к «правдоискателям», чтобы раз и навсегда разобраться с этой разросшейся гидрой, причиняющей уже весьма значительные неудобства. Маллер виновато качает головой:
— Все попытки провалились. Хитрые бестии откуда-то знают наперечёт наших людей, включая служащих низшего ранга, членов их семей и ближайших родственников. Но если бы у них и отсутствовала информация насчёт последних, всё равно внедрять в качестве шпиона к «правдоискателям» гражданских лиц опасно. Они не справятся.
— Это значит, что составленная вами карта, где отмечены возможные места расположения группировок заговорщиков, относительна?
— Так и есть. Я сожалею.
— Каким же образом она составлялась? У вас есть пометки, например, возле Лиора, Суры… Чем вы руководствовались?
— Мои информаторы докладывали, что в данных городах и поселениях эпизодически наблюдались нездоровые настроения. Некая скрытая агитация против вас. Граждане внезапно начинали выражать недовольство вами в публичных заведениях или на улицах, другие их поддерживали, а потом зачинщики быстро расходилась, не дожидаясь, пока их призовут к порядку. Но ничего не заходило дальше нескольких негативных высказываний. Полагаю, целью данных инцидентов являлось желание заронить в умы свидетелей этих якобы спонтанных сборищ мысль о том, что вы не тот лидер, который нужен стране. И периодически подкармливать эту мысль. Работа кропотливая, рассчитанная не на один год. «Правдоискатели» сеют зерно, удобряют почву и ждут всходов. А когда получат в руки сильный козырь, то, без сомнения, им воспользуются для начала бунта среди военных. Подготовленное же многолетней агитацией гражданское население их тоже поддержит.
«Они уже получили свой козырь, — мелькает в голове. — И моя задача не дать им разрушить семью Стального. И, безусловно, такие подлецы не должны прийти к власти! А останусь ли я фюрером после того, как разберусь с заговорщиками, не важно».