Прошло время, Гретхен не нарушила обещания, но сейчас, под тяжестью вины за гибель Вэриана испугавшись собственных плотоядных мыслей и, казалось, безнравственности, она поймала себя на том, что совершенно не знает той тёмной сути, что дана ей кровью родителей. Готовое сорваться с губ ругательство «инкуб» драло ей горло и щипало язык, от десятков вопросов, казалось, голова неимоверно отяжелела, вот-вот зашатается и скатится с плеч, как, видела, катились отсекаемые вождём головы преступников да изменников в корзины на данноттарской площади.
«Уркарас! Демоны. Красные пески? Псы ада… Что с ней не так? Почему отец бросил, почему не объяснил? Кто она? - и в конце нескончаемой череды вопросов один и тот же, мучивший всё её отрочество: - Почему не вернулся Даллас?»
- Выпустите меня! – необходимость узнать о себе правду превратилась в фобию. Гретхен настолько ушла в себя, что не услышала посторонних голосов по ту сторону стены. Она спрыгнула с кровати и кинулась к двери, но та отворилась, и в покои вошла госпожа Лайнеф, едва успевая принять в объятия бегущую навстречу дочь.
- Тсс… - как когда-то в детстве прижала тигерна к груди Гретхен. – Тихо, ребёнок. Успокойся…
- Мама, я ужасная. Не знаю, что это было, но я пила и пила, и не могла остановиться. Я ужасное, ненасытное чудовище. Я и есть инкуб, - девушка всхлипнула, шмыгнула носом и, крепко зажмурила глаза. – Вэриан, мама...
Она не видела, как переменилось лицо матери, ибо наблюдать отчаяние перепуганной дочери тигерне было невыносимо. Успокаивая Гретхен, Лайнеф обернулась к проёму, где стояли сын и взволнованная невестка.
- Алекса, мне понадобится твоя помощь. Собери вещи Гретхен, всё самое необходимое, да поторопись. Квинт, разузнай, где твой отец и…
- Он в башне Совета, но, может, ты всё-таки объяснишься, прежде чем распоряжаться моей женой? – скрестив на груди руки, Мактавеш-младший недовольно уставился на мать. Он и так был не в духе - пришёл срок покинуть дом и оставить жену, чтобы отправиться с отрядом данноттарцев по поселениям и фортам за сбором налога. А тут на тебе! Только они выехали из замка, откуда ни возьмись примчалась командор-мать и завернула всю честную компанию обратно «по срочному делу».
- Квинтус! – повысила тигерна голос на сына и, честное слово, в этот момент она прокляла мужское упрямство. Фиен может в любой момент появиться, а драгоценное время утекало на препирательства, и не факт, что заручится поддержкой сына, а то и отказ получит. Спасибо, вмешалась Алекса.
- Не будь толстокожим, воин, или не видишь, что с сестрой творится неладное? Лайнеф, я всецело в твоём распоряжении, – засучив рукава, Алекса прошла к сундукам и подняла обитую железом крышку одного из них.
- Квиииинт? – в то время, как Мактавеша-младшего с одной стороны сверлила взглядом рассерженная мать, собственная жена, поставив кулачок на бедро, изогнула черную бровь и многозначительно воззрилась на мужа. – Иии?..
- Атаковали ведьмы с обеих фронтов конника. Чёрт! – простонал парень и поднял руки вверх. – Капитулирую. Командуй, декурион!
Меж тем медленно, но верно Гретхен приходила в себя. Она подняла голову и покрасневшими глазами растерянно обозрела близких:
- Мама, мне нужно с тобой поговорить. Наедине. Это очень важно.
Тигерна неплохо знала этот повинный взгляд. Такой же был у Гретхен, когда за учинённую проказу под конвоем няни Лукреции ребёнком она приходила к Лайнеф за порцией взбучки. Только тогда неискренность раскаявшейся хулиганки выдавали озорные искры в глазах, и Фиен частенько заявлялся следом. Облокачиваясь о дверной косяк, с обольстительной ухмылкой инкуб фактически раздевал глазами Лайнеф. О каком воспитании дочери могла идти речь под такими взглядами мужа? Она ловила себя на том, что в голове ни одной путной мысли, в каждой собственной брошенной фразе находила двоякий смысл, сама же пялится на обтянутые кожаными штанами мужские ноги, на руки, которые, знала, очень скоро продолжат то, что начали его глаза. В результате Лайнеф сдавалась и, к радости избежавшей наказания дочери, целующей в щёку отца, выпроваживала её восвояси, а дальше...
Эти двое всегда горой стояли друг за друга. Но только не сегодня. Фиен Мактавеш устранился, оставив смятённую, ничего не понимающую Гретхен одну, а в глазах дочери Лайнеф не заметила ни одной искорки. Тигерна негодовала. Не испытывая сожалений, что сделала Квинта с Алексой своими соучастниками, эльфийка кляла мужа на чём свет стоит.