- Я вот тоже так подумал, потому его переспросил… Лайнеф, не знаю, какая муха его укусила, но лучше тебе подчиниться.
- Ладно, Мактавеш, твоя воля, - пообещала она себе, что сегодня в Данноттаре на одного демона станет меньше, и на глазах подзадержавшихся зевак, которым самое время заняться повседневными хлопотами, да больно уж любопытно, что при честном народе творится, передала именной нож старейшине. Лайнеф сбросила наземь накидку да ремень с инкрустированной изумрудами бляхой – подарок мужа - и, сняв штаны, осталась в одной тунике. Отнюдь не женское одеяние едва прикрывало её хм… зад, оставляя на всеобщее обозрение стройные ножки, но того вида было довольно, чтобы мужики на неё пялились, а девицы, влюбленные все поголовно в вожака, неловко прятали злорадство за мнимым смущением. Не удосужившись вновь натянуть сапоги (она бы и рада, но разве нагнёшься?), Лайнеф приказала «Веди» и, молча выдержав унизительный процесс со связыванием рук, направилась за Марбасом в сторону башни-отшельницы, где обычно собирался совет.
Они вошли в башню. Без должного почтения тигерну подтолкнули к винтажной лестнице, после чего все трое конвоиров удалились. Хлопнула дверь, раздался скрежет металла и топот удаляющихся шагов.
- Запирать-то зачем? Куда я сбегу? – крикнула она в темноту, но та ответила ей гнетущим молчанием. Только теперь женщина обратила внимание, что, кроме собственного дыхания, не слышит никаких посторонних звуков. Погруженное в полумрак помещение казалось вымершим.
- А вот это уже совсем нехорошо. Сдаётся, у меня не просто проблемы, а очень большие проблемы, – Лайнеф попыталась зубами развязать стягивающие руки путы, но верёвки ни в какую не поддавались. Она задрала голову кверху, надеясь увидеть силуэт мужа.
- Мактавеш, ты там? – выждала несколько секунд, прислушалась к разнёсшемуся эхом собственному голосу. - Чёрт тебя дери, Фиен, отзовись! Мало того, что перед челядью ославил, теперь в прятки задумал играть?
Тихо. Настораживающе тихо. Странно. Квинт говорил, что Фиен здесь. Отказываясь пребывать в неизвестности, Лайнеф побежала вверх по железной лестнице. Преодолев бесконечную череду ступеней, вконец запыхавшаяся, она оказалась в безжизненном зале Совета, по центру которого громоздился круглый стол, освещённый скудным светом из крохотных оконных проёмов. Оторопело воззрилась тигерна на пустующий трон вожака, и пока горькая мысль, что её попросту провели, на время лишила дара речи, чья-то ладонь накрепко зажала женщине рот точно так, как совсем недавно сама она зажимала рот Гретхен. Рывком её потянули назад и нещадно впечатали спиной во что-то твёрдое. Пусть тело девы-воина куда более терпимее к боли, нежели душа, Лайнеф тряхануло так, что пару секунд она оказалась не в состоянии сопротивляться. Опомнилась, когда чужая рука, пробравшись под тунику, бесцеремонно легла и вмяла живот. Она протестующе замычала и стала вырываться, одновременно пытаясь засадить локтем в бок нападающего, да только верёвки сильнее впились в кожу запястий.
- Я велел ждать меня на ложе. Почему ты ослушалась?
Этот тихий, ласкающий бархатом хрипоты голос, от которого млели самые благочестивые монахини, богини намеренно спускались с Олимпа, чтобы усладить его глубоким тембром слух, и томно вздыхали, и даже воздух сгущался и мягко вибрировал, приобретая особый аромат предвкушения, этот голос мог принадлежать только инкубу. Лайнеф была бы рада не поддаться его колдовству. Уязвимое её положение вопило об осторожности, и слышала ведь она, слышала сдерживаемое рычание раздражённого зверя, но неминуемо воля к сопротивлению её слабела, впрочем, как и ноги, которые дрожали и отказывались держать, стоило мужу жарко задышать ей в ухо и спустить руку ниже, туда, где постыдно сдалась и жаждала нежная плоть его полновластного завоевания.
Едва демон освободил её рот, и туника, что единственная оставалась ей защитой, затрещала и была порвана, обнажив женщину.
- Развяжи, - зашептала эльфийка, вместе с гордостью отбросив все объяснения и разбирательства на потом. – Фиен, развяжи, умоляю.
Вожак только того и ждал.
- Позже, - расправившись с причёской Лайнеф, демон намотал на кулак волосы, заставляя поднять голову, и набросился на губы. Причиняя истинной боль, он терзал и ранил их, словно одними ими хотел упиться. Рука тирана властно накрыла женскую грудь, сжимая между пальцами затвердевший сосок, следом другую. Оставляя на белой коже следы от когтей, растопырив пальцы, пятерня сползла по грудной клетке к животу и вдавила его. По круглому залу Совета искажённым эхом разнёсся клокочущий рык довольного хищника, учуявшего запах возбуждённой, готовой к спариванию самки. Инкуб опустил руку на её лоно, пальцы проникли между складок и, при всей необузданной грубости и даже жестокости вожака с женой, мучительно медленно стали наглаживать клитор. Лайнеф закрыла глаза и застонала в предвкушении близкого оргазма, тело её уже напряглось, ожидая сладостные его спазмы, но стон моментально перешёл в возглас недовольства, стоило пальцам инкуба остановиться.